Это недатированное письмо, написанное Хюррем Султан, было адресовано Султану Сулейману Великолепному. Жёлтая бумага, полированная и испещрённая золотом с обеих сторон, сохранилось до наших дней.

Хюррем Султан использует форму общения к Султану, как «Мой Падишах, мой Господин», приветствуя его, и начиная со слов: «Недосягаемая разлука позволяет мне коснуться Вашего драгоценного лица! Я опускаю свое лицо до земли и целую ту священную пыль, на которой отпечатался след моего возлюбленного Господина! Я молю Всевышнего о здоровье Падишаха моей души, моей судьбы, моего счастья! О мой Султан! Дай Бог моё письмо дойдёт до Вас, дарует мне от этого малую радость, сияние моим очам и счастье сердцу!» После признания в своей любви Султану, Хюррем пишет, что ни язык, ни перо не опишут то состояние разлуки, в котором она прибывает, затем написав Падихашу двенадцатистрочную поэму об этой недосягаемой разлуке.
Затем она восхваляет Величие Султана, благодаря и выражая своё счастье касаемо строительства комплекса в честь её имени, выражая свои идеи, ибо хаммам должен быть построен в точности с её пожеланиями. Хюррем Султан отчитывается, что потратила 500 тысяч акче на кухонные расходы, не оставляя ничего на её личные, и намекает Падишаху, что нуждается в средствах. Она пишет о сыновьях, как они покорно ждут и молятся о его здравии, но сообщает о некой инфекции у Джихагира снаружи на месте плеча, и что Шехзаде надрезают больное место и всё прочищают, от чего ему постепенно становиться лучше. Дабы не расстраивать Султана, рассказывает о хорошей вести от Хайреддина Паши, касаемо компании на Тунис, а в заключение желает, чтобы меч Великого Повелителя был остр, ибо неверные должны содрогаться в войне, и конечно же ждёт ответа с хорошими новостями. На полях, она передает приветствие от Паши (вероятно от самого Ибрагима Паши), и сообщает, что его сестра находится в добром здравии.

Очевидно, что это письмо было написано Кануни Сулейману в поход на Ирак. Считается, что ссылаясь на Ферман относительно строение хаммама является ключом к дате письма. Этот Ферман в дворовых архивах был составлен на начало Рамазана 941 (середина марта 1535 г.), поэтому, письмо Хюррем Султан возможно было написано в течение двух следующих месяцев. 14:02:05
я всё)))
вот так правильно и отредактированно: Это недатированное письмо, написанное Хюррем Султан, было адресовано Султану Сулейману Великолепному. Жёлтая бумага, полированная и испещрённая золотом с обеих сторон, сохранилось до наших дней.

Хюррем Султан использует форму общения к Султану, как «Мой Падишах, мой Господин», приветствуя его, и начиная со слов: «Недосягаемая разлука не позволяет мне коснуться Вашего драгоценного лица! Я опускаю свое лицо до земли и целую ту священную пыль, на которой отпечатался след моего возлюбленного Господина! Я молю Всевышнего о здоровье Падишаха моей души, моей судьбы, моего счастья! О мой Султан! Дай Бог моё письмо дойдёт до Вас, дарует мне от этого малую радость, сияние моим очам и счастье сердцу!» После признания в своей любви Султану, Хюррем пишет, что ни язык, ни перо не опишут то состояние разлуки, в котором она прибывает, затем пишет Падихашу двенадцатистрочную поэму об этой недосягаемой разлуке.

Затем она восхваляет Величие Султана, благодаря и выражая своё счастье касаемо строительства комплекса в честь её имени, выражая свои идеи, ибо хаммам должен быть построен в точности с её пожеланиями. Хюррем Султан отчитывается, что потратила 500 тысяч акче на кухонные расходы, не оставляя ничего на её личные, и намекает Падишаху, что нуждается в средствах. Она пишет о сыновьях, как они покорно ждут и молятся о его здравии, но сообщает о некой инфекции у Джихагира снаружи на месте плеча, и что Шехзаде надрезают больное место и всё прочищают, от чего ему постепенно становиться лучше. Дабы не расстраивать Султана, рассказывает о хорошей вести от Хайреддина Паши, касаемо компании на Тунис, а в заключение желает, чтобы меч Великого Повелителя был остр, ибо неверные должны содрогаться в войне, и конечно же ждёт ответа с хорошими новостями. На полях, она передает приветствие от Паши (вероятно от самого Ибрагима Паши), и сообщает, что его сестра находится в добром здравии.

Очевидно, что это письмо было написано Кануни Сулейману в поход на Ирак. Считается, что ссылаясь на Ферман относительно строение хаммама является ключом к дате письма. Этот Ферман в дворовых архивах был составлен на начало Рамазана 941 (середина марта 1535 г.), поэтому, письмо Хюррем Султан возможно было написано в течение двух следующих месяцев.

Вот! Нарыла на просторах инета. Пишет некий Янис Тиктопулос. Полностью статью не нашла, но что попалось притаранила. Несколько частей. Дяденька явно НАШ человек. И опять же мнение мужчины.

часть10
Интрига против совсем еще юной Сашеньки Лисовской
Итак, как мы уже писали, Валиде Айше Хафса Султан – мать Сулеймана Великолепного из династии крымских Гиреев, ее «снохи» Гюльфем и Махидевран, а также прочие «мыслительницы» Сераля затеяли против Александры Лисовской, только-только ставшей Хурремийе (то есть только лишь принявшей ислам) интригу, причем весьма паскудную.
Впрочем, что о сем толковать. Не нам судить нравы гаремные… Мы же говорили – серпентарий.
Честно говоря, не знаю, освещены ли эти события в сериале, но они настолько показательны, что им следует уделить достодолжное внимание.
События эти детально описывает Исмаил Хани Данишменд, коего мы уже упоминали, в своей книге «Хронология Османской Империи с комментариями», том 2.
Когда произошли эти события? Тут, мне кажется, никакого бинома Ньютона нет, и читатель это сразу же поймет.
Поскольку первенец Сулеймана и Хуррем Мехмет родился у пятнадцатилетней Роксоланы в 1521 году, то, соответственно, уважаемые читатели и располагайте.
Итак, серальная камарилья, воспользовавшись отсутствием Сулеймана (султан был в очередном походе) решила, мягко говоря, «сплавить» совсем еще юную Хуррем.
И Валиде, и тем более Махидевран это казалось мероприятием несложным. В конце концов – кто была на тот момент Хуррем?
Так себе фигура, простая русская наложница – одалиска, совсем девчонка, только-только ее крымские татары притащили в Константинополь.
Ни Валиде, ни Гюльфем, ни Махидевран не могли даже предположить, что в нее – в Хуррем – можно глубоко влюбиться, тем более так, как влюбился Сулейман:
РАЗ и НАВСЕГДА и на ВСЮ ЖИЗНЬ.
Умный турок Исмаил Хани Данишменд отмечает, что и пониманию было взяться неоткуда. И Гюльфем, и Махидевран, как ни странно звучит, были женщины в области чувств, в том, что затрагивало интимную сторону жизни, абсолютно невежественные.
Впрочем, это странно звучит лишь в первом приближении.
Исмаил Хани Данишменд разъясняет:
Обе – и Гюльфем, и Махидевран – вышли замуж (ну, не совсем замуж в нашем европоцентристском понимании, ну, да как хотите называйте!), итак, повторюсь, вышли замуж совсем-совсем юными крохами, в нашем понимании детьми.
Никого не только в интимной, но даже и в платонически-любовной сфере они – кроме Сулеймана – не знали, да и знать не могли.
И обе потерпели неудачу. Гюльфем потеряла ребенка. Не просто ребенка – сына, шах-задэ.
И уж не знаю почему – считалась непосредственной виновницей этой потери.
(Так, кстати, полагает и Исмаил Хани Данишменд, но в чем дело – ни он, ни Ахмет Рефик Алтынай – не объясняют).
Гюльфем «типа» простили, она жила во дворце, но больше Сулейман ее к себе уже не приближал.
Махидевран – да то же самое, вышла замуж – ну, так выразимся; было – как мы подчеркивали в предыдущей статье – еще двое детей, но появляется славянская наложница – и Все!
Красавица с прекрасным именем Гюльбахор (напомним, что «Гюль» – это роза, а «Бахор» – весна) – теперь уже лишь мать первенца султана Мустафы.
Первенца и – до поры до времени – стопроцентно легитимного наследника престола.
Однако Исмаил Хани Данишменд делает еще более парадоксальный вывод: если в сложнейшей алгебре человеческих взаимоотношений – тем паче взаимоотношений полов – никак не могли разобраться молодые султанши (просто в силу отсутствия должного опыта), то еще хуже обстояло дело с Валиде Айше Хафса Султан, матерью Сулеймана.

Изначальная обреченность Валиде в борьбе с Хуррем

Валиде Айше Хафса Султан – пожалуй, первая в истории Блистательной Порты женщина, которая не ограничилась узкими пределами гарема (Сераля), а играла самостоятельную государственно-политическую роль.
Следующей будет Хуррем – Роксолана.
Да вот беда – никакой такой заслуги (в отличие от Хуррем) в подобном достижении у сулеймановой Валиде вовсе нет.
Она родилась дочерью крымского хана из рода Гиреев и представляла хоть и вассальную, но близкую и родственную Османлы династию.
То есть Валиде Айше Хафса Султан изначально была особой монарших кровей, а не потому лишь, что стала женой Селима I – Свирепого, Бешеного, да хоть Грозного! словом, Селима Явуза.
Таким образом, в отличие от всех наших героинь – всех этих Гюльфем, Махидевран, той же Роксоланы – Хуррем, она отнюдь не была рабыней, кою ее «муж»-султан мог в любой момент попросту обезглавить.
Вновь подчеркну: мать Сулеймана Великолепного и сама по себе была особой монарших кровей.
Конечно, не надо преувеличивать сказанного мной; вряд ли султан Селим Явуз, коли счел бы сие необходимым, поколебался бы отправить свою супругу и мать Сулеймана на эшафот.
(Красиво сказал; хотя – с другой стороны – какой там в серале эшафот? Удавили бы Валиде где-нибудь шелковым шнурком – и вся недолга).
Собственно, многие историки отмечают, что Явуз самого Сулеймана – единственного своего наследника – собирался ликвидировать. Просто не успел, умер…
А вот интересно: убей отец Сулеймана, повторюсь, единственного законного наследника – что было бы с династией Османов после смерти уже самого Селима I Явуза?
Династия Османов никак, ну никак не могла прерваться – ведь она была краеугольным камнем целой – огромнейшей в истории Ислама – Империи.
И что же делать?
Мне кажется, что ситуация, особенно ежели учесть, что по неписаному закону Мехмета II Фатиха почти все мужское потомство каждого султана – поколение за поколением – безжалостно вырубалось, была безнадежной.
Некая турецкая исследовательница (в Internet’е мне о ней посоветовали разузнать – спасибо читателям!) пришла к выводу, что династия бы отнюдь не прервалась, поскольку у Явуза и Валиде Айше Хафса оставались – и после смерти (как гипотеза, повторяю), и после смерти Сулеймана цельных две вполне законных дочери: Бейхан и Хатитдже.
Подобного рода аргументация лишь подтверждает то, о чем мы, уважаемый читатель, уже говорили: нынешняя Турция – Турция, созданная Мустафой Кемалем Ататюрком – государство вполне западное (в отличие от империи Османлы).
И как в таковом, эмансипация женщин в сем государстве зашла весьма далеко.
Ну как могли Бейхан и Хатитдже возглавить исламскую империю?
Нонсенс!
Кстати, в уже достаточно «просвещенной» Европе подобные номера или не проходили вообще – либо проходили с огромным трудом.
Во Франции прервалась вполне естественным путем королевская династия Капетингов, когда один за другим скончались все три сына одного из величайших французских королей – Филиппа Красивого.
Была возможность возвести на французский престол наследника престола английского, единственного внука Филиппа Красивого (сына дочери великого короля Изабеллы Французской – «Французской волчицы»), и тем самым даже объединить две державы.
Но французская аристократия резко выступила против («НЕГОЖЕ ЛИЛИЯМ ПРЯСТЬ!»), возвела на престол семью Валуа, всего лишь родственников Капетингов и самого Филиппа Красивого – и это при наличии живого внука, к тому же наследника престола английского.
Кончилась вся эта эпопея (точнее – началась) Столетней Войной, в ходе которой огромное пространство между Пиренеями и Альпами было залито океанами французской, бургундской, наконец, британской крови.
Вы представляете, что произошло бы в Константинополе, если на престоле внезапно оказалась … Хатитдже?!
Власть Валиде Айше Хафса Султан базировалась отнюдь не на ея выдающихся личных качествах. Вовсе нет! Просто Валиде до поры до времени везло.
Повезло родиться в семье хана огромной и сильной Гиреевской Орды, коего опасались и в Москве, и в Кракове.
Повезло выйти замуж за сына Баязида I Святого, который – Явуз – не погнушался избавиться от родного отца.
Повезло оказаться матерью единственного реального наследника престола – Сулеймана, который на сей престол, собственно, и взошел.
И, наконец, повезло и в том, что сын ее боготворил и почти беспрекословно слушал.
И все бы, что называется, было шоколадно, да нашлась между сыном и матерью точка расхождения: ХУРРЕМ.

«Тонкая» интрига Валиде

Именно во всей – достаточно длительной истории противостояния Валиде и Хуррем, выявились слабые стороны самой личности «старой» султанши.
(Не случайны кавычки; ведь в тот момент, когда в серале нарисовалась пятнадцати- четырнадцати?-летняя Сашенька, Валиде Айше Хафса Султан едва исполнилось 40 лет).
Итак, пишет Исмаил Хани Данишменд, воспользовавшись отсутствием Сулеймана (и, кстати, Ибрагима, этот-то был куда осторожней разгневанных султанш!), Валиде решает выдать юную Хуррем замуж.
Тут ничего шибко удивительного нет, такие вещи в Блистательной Порте случались и при иных султанах.
Не то, чтобы «На тебе, Боже, что нам, грешным, негоже», отнюдь. Просто получи, верный мой подданный, Шубу с Царского Плеча!
Были, конечно, и нюансы.
Дарили одалисок – и легко! – коих султан (или шахзаде) даже и в глаза не видел: они, естественно, были девственницы, и тут никаких проблем не возникало.
Дарили и тех, которые NN-ый срок жили с султаном, и вот тут возникали коллизии, и неслучайные.
Как разъясняет Ахмет Рефик Алтынай, одалиски такого рода воспринимались будущими женихами кисло, несмотря на то, что подобных невест (в смысле – женихов подобных невест) султан одаривал особенно щедро – акче и драгоценностями.
Тем не менее, эпоха была отнюдь не такая просвещенно-прогрессивная, как ныне, и потому девственности придавался особливый, сакральный смысл.
А осетрина второй свежести успехом не пользовалась!
Да и потенциальные женихи были людьми достаточно знатными и богатыми (не стал же бы султан дарить свою одалиску Бог знает кому).
Впрочем, дабы покончить с подобного рода скользким сюжетом, вспомните один из лучших рассказов позднего Толстого – «Отец Сергий».
На подобного рода браки, впрочем, существовали и некоторые ограничения.
Так даже сам султан не мог никому подарить мать живого и здорового шахзаде. Поэтому сколько бы лет он не уклонялся от встреч с Махидевран (а эта история стала просто притчей во языцех в Серале), Сулейман обязан был держать ее во дворце – ну хотя бы в качестве будущей Валиде, поскольку первородство Мустафы изначально никем – даже Хурремийе – не подвергалось сомнению.
Что до Гюльфем, то ее – после смерти ее сына от Сулеймана – последний и собирался выдать замуж за одного из пашей, но что-то не срослось…
То ли сама Гюльфем не пожелала уходить из сераля, то ли Сулейман понял, что его второй жене придется с этим пашой несладко (уж тот-то бы отыгрался на беззащитной Гюльфем за свое унижение), но, в конце концов, та осталась при дворе.
Валиде обратились, как я понял, к великому паше Румели, человек входил в первую пятерку османской иерархии – на уровне великого визиря, великого сераскира, Шейх-уль-Ислама, примерно так.
У него был сын – парень лет двадцати пяти, блестяще образованный аристократ, на всех восточных языках – как и Сулейман – стихи писал.
Парень был и боевой – принял участие в нескольких походах в Персию, и там себя отлично зарекомендовал.
А самое интересное – он был одним из богатейших османских землевладельцев, причем на правах безусловного владения.
То есть не во временное пользование от султана получал за ленную службу, а непосредственно сии земли его были.
И еще раз подчеркну, крупнейшим землевладельцем был не паша Румели, а именно ЕГО СЫН!
Уж и не знаю как, через мать, что ли?
И вот этому-то паше Валиде со свойственной ей прямотой посоветовала немедля, не откладывая, так сказать, в долгий ящик, женить сына на Хуррем, пояснив, какая в сем для их семейства высокая честь.
Паша с сыном, отмечает Исмаил Хани Данишменд, пришли в ужас: видимо, им, умам не сугубым, не дано было понять, почему женитьба на малолетней русской рабыне, пусть даже и прошедшей через постель султана, такая уж для их знатного семейства шибкая честь.
Паша начал тянуть волынку, уклоняясь от встреч с Валиде, а сынок даже решил подобру-поздорову вообще убраться из Константинополя – вот уж воистину – от греха подальше!
Но не тут-то было. Валиде приперла их к стенке – и фактически получила отказ!
Это еще раз подтверждает ту простейшую истину, что любой абсолютизм не может быть 100% -но АБСОЛЮТЕН.
Не знаю, чем бы и дело кончилось (Валиде была дама своевольная), но кому-то в серале пришла в голову оригинальная мысль: показать двум нашим героям Сашеньку Лисовскую живьем!
Валиде – по крайней мере, так считают и Ахмет Рефик Алтынай, и Исмаил Хани Данишменд – сначала чуть чувств не лишилась.
Ведь это означало впустить двух посторонних мужчин в Сераль!
Однако как-то ее убедили: паше Румели и его сыну показали средь бела дня Хуррем в саду (сама Роксолана о сем и не ведала). Хуррем, собственно, ничего и не делала, просто хохотала, как всегда, однако этого хватило.
Сын паши моментально скатился с катушек, и начал средь бела (повторимся!) дня вламываться в сераль, расшвыривая не токмо евнухов, но и здоровеннейших бостанджи.
МОлодец требовал немедля отдать ему Хуррем, так сказать, на жизнь вечную.
Слегка опешившая Валиде начала объяснять, что с одной стороны, она весьма рада, но с другой ведь Хуррем была – пусть и не очень долго – фавориткой действующего султана, и все надобно, стало быть, организовать по достоинству.
Нужно – разъясняла Валиде – подготовить одежды для невесты, исфаханские ковры, а также немалую сумму в золоте и серебре; да и какой-нибудь дом ей надо дать в Галате, ну как бы в приданое…
Сын паши, проявляя невежливость, перебил Валиде. Он разъяснил, что никакого приданого за Хуррем вообще не хочет, а вовсе напротив, подготовил за невесту выкуп (КАЛЫМ).
Сын паши подчеркнул, что у него в сундуках уже сложены 500.000 золотых акче – пол Константинополя можно было купить – и по первому же мановению руки Валиде он немедля выкупит Роксолану.
Валиде, совсем еще нестарую женщину, едва не хватил удар. Она с трудом выторговала пару дней, объяснив, что хочет должным образом проинструктировать Хуррем (та еще ни о чем и не догадывалась!).
С трудом выпроводив парня, Валиде Айша Хафса Султан созвала своих сообщниц – Гюльфем и Махидевран.
Как отмечает Исмаил Хани Данишменд, присутствовала и Хатитдже.
После сообщения Валиде о случившемся, царственные дамы впали в ступор. 
Некоторые современные турецкие авторы, анализируя сей сюжет, иронизируют: дескать, первые дамы империи всерьез призадумались о том, найдется ли кто-нибудь, кто даст за всех них вместе хоть десятую часть цены Хуррем. И только Хатитдже – чистая душа! – выдала что-то в том духе, что, мол, Хвала Аллаху, что Хуррем видел только этот парень. Иначе бы, мол, очередь стояла.
И зря выдала.
Немедля явился к Валиде отец парня, тот самый паша Румели, и стал добиваться Хуррем уже для себя, обещая выплатить за Сашеньку сумму еще большую, нежели его сын.
(Вообще сколько у этой семейки денег-то было?)
Валиде уже окончательно пришла в ужас, и принялась усовещивать старого (а, кстати, может и не старого, почем я-то знаю) пашу, убеждая того не становиться на пути у сына.
Паше Румели аргументация Валиде явно не понравилась, и он, что-то бурча, удалился, обещая, впрочем, вернуться.
Вообще вся эта небезынтересная история могла бы закончиться попросту смертоубийством промеж отцом и сыном (времена были лихие!), но, к счастью, Валиде хватило ума проинформировать обо всем саму Хуррем.
Видимо, впервые осознав всю опасность маленькой славянки для династии (как сказала бы сама Валиде), а, по сути для нее самой, для безграничного влияния, кое она (Валиде) имела на сына, Айше Хафса Султан решила – не мешкая совершенно – выдать Роксолану за сына паши Румели.
И тут Валиде постигла первая ее крупная неудача в отношениях с Хуррем.
Александра ответствовала, что замуж ни за кого выйти не может, поскольку она беременна.
А не принять во внимание сей факт даже Валиде уже не могла. Хуррем проверили, правильность ее слов подтвердилась, и Валиде вынуждена была отступить.
Она еще много раз будет так отступать перед «смеющейся султаншей», пока все не закончится для Валиде смертью.
По мнению, как мне кажется, всех без исключения историков, смертью НАСИЛЬСТВЕННОЙ.

Вот оно как было-то!
Продолжение следует...

Часть 11
Мои попытки тихо свести на нет всю историю с Сулейманом и Хуррем (Роксоланой) как-то не очень задались. И дело не в каком-то там уж шибком отклике читателей, хотя отзвуки есть – почти всегда благодарные (Спасибо за них!), нет критических (наверное, и за это спасибо!), но вот есть совершенно парадоксальные. Из-за них и вернулся к данной теме.
Давайте решим так: сегодняшний, аж одиннадцатый раздел статьи, посвятим Махидевран, двенадцатый – Хуррем. Ну, а далее дадим завершающий жесткий канонический обзор правления Великолепного Султана, пытаясь быть честными. И кто знает, к каким выводам в отношении знаковых фигур царствования – самого Сулеймана, Хуррем, Ибрагима-паши (Феодора Паргали), даже скромного евнуха Гюль-ага – это может привести? (А взаправду, насколько вообще историк может быть честен и объективен?).
В любом случае подобная объективность (хоть в кавычках, хоть без) может привести к неожиданному результату: ну, скажем, сегодняшняя статья о Махидевран вдруг окажется мало что бесполезной – абсолютно лживой.
Вместо пролога
Мы уже обращали Ваше внимание, уважаемый читатель, на активность черкесских, и не только черкесских – вообще северокавказских сайтов, идеализирующих Махидевран. Да что там, цельные порталы работают на восхваление прекрасной черкешенки, матери Шах-заде Мустафы.
На первый взгляд, это может показаться странным: ведь подобная актуализация образа Махидевран (именно Образа, отнюдь не ее самой!) означает, что та играет какую-то насущную историко-политическую роль – сегодня?!
Значит, Махидевран и сегодня, когда ее прах давно истлел в земле, способна пробуждать не только любовь, но и ненависть? Дело, думается, совершенно не в ней.
Во всей истории человечества женщин, сыгравших существенную роль в политической жизни своих народов, было – да по пальцам одной руки пересчитать! Ну, скажем, Клеопатра, Елизавета I Английская, далее – Екатерина II, Мария-Терезия Австрийская… Да, и, конечно же, Жанна д’Арк. Что-то – кроме Жанны – все сплошь монархини получились.
Ну, можно добавить еще 5-7 действительно значимых женщин-политиков: в их число – убежден – должна войти (а, может и входит уже) Роксолана, хотя бы из-за своеобычности ее биографии. В каком отношении? Да во всех отношениях!
Но Махидевран абсолютна заурядна. Если не считать действительно впечатляющую внешность (вспомните портрет «Босой султанши»!), то во всем остальном и зацепиться не за что. Не десятки – СОТНИ одалисок в сералях османских султанов веками вели себя точно так же: интриговали, скандалили, травили друг друга (в прямом и переносном смысле) и помаленьку сходили с ума – от одиночества… Ничем от них Махидевран и не отличается, по крайней мере, если верить историкам – былым и нынешним.
Это одиночество обусловлено ненормальным состоянием – отсутствием мужчин и замкнутым пространством – несвободой. Дени Дидро в своем знаменитом романе «Монахиня» полагал, что как раз это отсутствие чисто женской свободы и верности своему женскому предназначению – все это и есть причина трагедий в двух местах, кои Дидро полагал «ужасными» – в гареме и в женском католическом монастыре.
Эту точку зрения полностью разделял Монтескье в своих «Персидских письмах». Трудно спорить с двумя великими просветителями, но позволю себе не согласиться.
В женский монастырь – кстати, не только католический, но и православный – женщина идет ОСОЗНАННО, дабы удалиться от мира, от мирских удовольствий.
В гареме (тем паче в султанском серале) женщина оказывается отнюдь не за тем, дабы отказаться от плотских наслаждений. Пусть ее никто особо-то и не спрашивает, но, тем не менее, она – наложница. Она и есть орудие плотских утех…
И, тем не менее, уже нам знакомый Исмаил Хани Данишменд отмечает, что когда аж после пятнадцати лет пребывания в серале наложниц сплавляли замуж, большинство из них – женщин за тридцать – оказывались девственницами.
«Обычная» судьба Махидевран
Как ни странно, но Махидевран хоть и была Валиде, то бишь матерью старшего Шах-заде, законного наследника престола, долженствовавшего со временем стать султаном, но, по сути, от вышеупомянутых злосчастных одалисок мало отличалась. Махидевран «была заброшена», как пишет Данишменд, и это пренебрежение ею со стороны Сулеймана длилось десятилетия! Это особо не скрывалось, об этом в серале знали все, а Хуррем так даже и шпыняла соперницу, прозывая ее «нежеланной»… Но опять-таки ничего сверхъестественного во всем этом я не вижу.
Нежеланными женами переполнена история не только исламских, но и христианских династий. Более того, даже в качестве матери Махидевран потерпела неудачу.
В прошлом году на греческом языке была издана книга Эстер Дональдсон Дженкинс (1869-1941) «Ο Ελληνας Βεζίρης» (εκδ. Αιώρα). Книгу я, честно говоря, не читал, но один пассаж из рекламы запомнился.
Автор говорит о Махидевран, и отмечает, что она была «όχι μόνο αποτυχημένη ως πολιτικός,αλλά και ως σύζυγος». Насчет того, каким «политиком» (!) была Махидевран и дискутировать не стоит, но она и супругой, по сути, не была. (По крайней мере, в нынешнем нашем восприятии этого слова).
А вот о том, какой она была матерью…
Не знаю, может ли считаться таковой женщина, которая использует своего единственного сына в качестве орудия – осуществления своих честолюбивых планов, попросту отмщения или даже в качестве ферзя в ей самой малопонятных комбинациях и хитросплетениях высокой политики.
В любом случае Махидевран – желаючи ли, нет ли – все время «подставляла» Мустафу (подстава, подставить – отныне модные словечки в моих статьях). И кончилось все это для Шах-заде смертью.
И все современные турецкие историки убеждены, что кончину Мустафы приблизило не столько коварство Хуррем, сколько «недалекость» его матери. («Недалекость», слово-то какое переводчик подобрал… Нет, чтобы прямо написать – глупость. Ну, да ладно).
Не будем сейчас говорить об отношениях Хуррем с ее детьми (об этом – следующая статья), но вот пример подлинно материнской любви – деятельной! дала как раз мать Сулеймана – Айше Хафса Султан – нам хорошо знакомая Валиде.
Если бы она не спасла сына от страшного гнева его отца – бешенного Селима Явуза, если бы молодая тогда Валиде не догадалась, каким страшным подарком является вышитый золотом кафтан – тогда никакого великолепного века Сулеймана и не было бы… И писать было бы не о чем.
Необходимость Махидевран
Читатель может и возразить: ну да, многого не понимала, где-то совершала глупости, но Махидевран сына обожала, и как отмечают многие ее апологеты – «Дня Не Смогла Бы Без Него Прожить!». Подобные мысли звучат ныне и на турецком, и на русском, и даже на английском языках! Конечно, эта штука посильнее «Фауста» Гете будет.
А ведь как просто. Берешь Энциклопедию – любую! – и сравниваешь даты – вещь полезная. Махидевран родилась в 1498 году, родила Мустафу в 1515, а умерла в 1581. То есть прожила восемьдесят три года! По тем временам – неимоверно много. Мустафа был казнен отцом – Сулейманом в 1553 году в возрасте 38 лет.
То бишь Махидевран пережила сына в горе да в печали (без кавычек пишу, но ведь пережила же!) на целых двадцать восемь лет. А суть дела в том, что сама по себе фигура Махидевран – фигура второразрядная, если не третьего ряда. Просто Хуррем (по правилам дихотомии) нужна противница, а иной – кроме Махидевран – не сыскать. Хотя есть повод и поглубже.
Сегодняшняя попытка создания «культа» Махидевран связана с неким размежеванием на Северном Кавказе – не военным (это само собой), не внутриконфессиональным, нет, ИСТОРИКО-ПОЛИТИЧЕСКИМ.
И если одни силы на этом самом Северном Кавказе, ориентированные на Москву, обращаются к опыту Великой Русской Империи (см. размышления на эту тему Д. О. Рагозина), то другие – совершенно логично – видят в прошлом альтернативу русским, то бишь свое сверхгосударство: Великую Оттоманскую Империю.
К Империи потомков Османа и апеллируют. И при сем раскладе черкесская красавица Гюльбахор-Махидевран насущно необходима.
Янис Тиктопулос
Добавлено (2013-05-13, 2:45 PM)
---------------------------------------------

Часть 9
«Босая Султанша»
Итак, в восьмой части данной статьи я упомянул о портретах двух главных женщин в жизни Великолепного Султана – портрете Махидевран работы Чарльза Николса («Босая султанша») и полотне «Роксолана», созданном великим Тицианом Вечеллио.
Что ж, вглядимся в лица султанш.
Портрет Махидевран, насколько я понимаю, создал англосакс Чарльз Николс; но если так, то это художник ХХ века, и, следовательно, претендовать на историческую достоверность он и не может.
Впрочем, это отнюдь не значит, что единственный официальный портрет Махидевран не заслуживает нашего внимания. Николс, в конце концов, высокопрофессиональный художник, работавший у Диснея.
Вот и получилась Махидевран прехорошенькая, как диснеевская Русалочка. Причем на портрете она совсем – совсем молода.
Мы уже поминали, что из героев Великолепной Эпохи Махидевран пережила всех – прожила больше восьмидесяти, тогда как ее главная соперница – чуть больше пятидесяти.
Но на портрете Махидевран – в самом начале; она совсем юна и беззаботна. В общем, прехорошенькая черкешенка.
Кстати, спасибо читательницам из «Клуба Поклонниц Махидевран» – с ума сойти, есть и таковой! – хотя меня изумили их искренняя боль и даже гнев по поводу выбора турками актера на роль взрослого Мустафы.
Я, мои дорогие, с Вами не соглашусь. Как раз одно из достоинств сего сериала – это и есть удачнейший выбор актеров; и как раз на центральные роли.
Я, правда, сам взрослого Мустафу еще и не видел, но Вам растолкую, что к чему.
И нечего обижаться.
Прекрасная поговорка у узбеков:
«Лучше всех посоветует, как плов приготовить тот, кто вообще не ведает, как в руки взять КАПГИР».
Что такое капгир – не помню, но смысл, я думаю, Вы уловили.
Ну, хорошо, положим, это шутка. Но уж точно, не является пороком то, что якобы актер, играющий взрослого Мустафу, выглядит куда старше Нур Айсан, сыгравшей Махидевран.
Подобные номера в кинематографе – сплошь и рядом.
Возьмем только суперклассику – шекспировского «Гамлета».
Сэру Лоренсу Оливье было за сорок, когда он сыграл датского принца; исполнительница же роли Гертруды – его матери – была на десять лет моложе. (Фильм 1948 года выпуска).
В классическом же фильме 1969 года с Николом Уильямсоном (1936 года рождения) сам-то Гамлет был – по возрасту, имею в виду – отнюдь не стар, в возрасте Христа, но вот мамочка сего Гамлета была не только моложе сыночка на девять(!) лет, но и на два года моложе Офелии!!!
Мэриэнн Фэйтфулл только-только исполнилось 24 года, а поскольку она была не только кинозвезда, но и британская топ-модель начала семидесятых, то и выглядела Мэриэнн – и того моложе.
(А вообще–то читательницы правы: актер, играющий роль взрослого Мустафы – Мехмет Гнусур – действительно взрослый. Он 1975 года рождения, и если учесть, что Нур Айсан, играющая роль Махидевран, родилась то ли в 1981, то ли в 1982 году, то некая пикантность наличествует).
Махидевран была очень красива и стройна («Черкешенка была подобна газели»), и на портрете работы Николса это хорошо видно.
Впрочем, экранная Махидевран куда привлекательнее и значительнее, нежели «Босая Султанша» Чарльза Николса.
Хотя по сути, как мне кажется, никакой такой уж глубокой натурой Махидевран не была.
Как оповещают нам черкесские сайты, по всей видимости, сейчас валом пойдут даже и книги с биографией «Матери Черкесов».
Будут восхваляться красота Махидевран, ее ум и необычайно отзывчивая доброта.
По поводу красы Махидевран – что телевизионной, что реальной – и спору быть не должно.
Еще не хватало, чтобы одна из двух РЕАЛЬНЫХ жен Сулеймана Великолепного не была красавицей.
А вот ума я в ней вообще никакого не примечаю.
И дело не токмо в том, что ВСЕ, без исключения ВСЕ, деяния Махидевран терпели неудачу, а она просто упорно повторяла те же самые ходы. И даже не в том, что в итоге черкешенка осталась у разбитого корыта, и после смерти Мустафы просто жила воспоминаниями. Такое со многими случается.
Нет, дело в том, что Махидевран изначально избрала глупейшую стратегию (если только она отдавала себе в этом отчет).
Не понимая, что ее соперница куда значительнее как личность, она поначалу попыталась попросту ее сжить с белу свету.
Не вышло.
Тогда Махидевран попыталась конкурировать с Хуррем (Роксоланой) в том, что касается красоты и женской привлекательности.
И снова провалилась.
Тип красоты у них с Анастасией (она же – Александра) был абсолютно разный, и тут уж – на любителя.
Венценосный любитель выбрал славянку.
А что до привлекательности, так она ведь связана и с человеческой значимостью.
И здесь мы имеем Роксолану, тонкую, поэтичную, быстренько выучившую – и в совершенстве (!) все восточные языки – и арабский, и персидский – не только турецкий.
И Махидевран – ограниченную горянку, которая дальше Сераля ничего не видела, потому что кроме Сераля, ничего и не знала.
Она, по сути, и оказалась в стенах гарема четырнадцатилетней девчонкой, и весь круг ее интересов за пределы сего женского суперобщежития в принципе-то и не мог выйти.
А атмосфера в Серале была соответствующая. Как в СЕРПЕНТАРИИ.

Изначальная обреченность Махидевран
Но даже на то, чтобы это понять, чтобы руководствоваться принципами внутригаремной (внутрисеральной) борьбы у Махидевран-султан не хватило ни ума, ни интуиции.
Вся ее борьба за власть делится на три этапа, но до того еще, как ее начать, Махидевран-Гюльбахор смогла все же осознать: умом и хитростью ей с Хуррем не справиться.
Интеллектуально черкешенка была в разы ниже Сашеньки Лисовской, и к чести Махидевран – она это поняла.
Что до красоты и чисто женской привлекательности, то здесь все абсолютно субъективно, и мы можем сказать, что просто Сулейману куда более понравилась Александра, и все тут.
Собственно, большинство турецких изданий, комментирующих сериал, просто в силу того, что куда больше симпатизируют «коренной мусульманке» Махидевран, нежели этой «обнаглевшей русской» – это цитаты! занимают – как бы это почетче выразиться – «промахидеврановскую позицию».
Что сказать: мне, в общем-то, с самого начала показалась, что турки, изрядно модернизируя историю, придали Александре черты им самим хорошо знакомые. Черты «оборзевшей» русской туристки где-нибудь в Анталье: знаете, женский вариант эдакого «Тагил, бесспорно, рулит!».
Ну, не так же было! Понятно, что перед нами костюмный сериал, как не крути, а не абсолютное восстановление действительности.
Иначе и быть не может; почему, в конце-то концов, никто не возмущается великолепными нарядами «ГАРЕМык» в сериале? Да манекенщицы у Живанши – по крайней мере, за пределами подиума – более консервативно одеты!
Я уж не говорю о Валиде. Она-то в течение всего фильма – вдовствующая императрица, но одевается – во всех сериях, что я видел – как топ-модель.
Для примера: датская принцесса Дагмар – она же Мария Федоровна, жена Александра III и мать Николая II и, кстати, известнейшая европейская красавица – как после смерти венценосного супруга надела глубокий траур, так и до собственной кончины (она Александра чуть не на полвека пережила) траур сей и не снимала.
Ни в России, ни в родной Дании, куда бежала после 1917 года.
А Роксолана резко выделялась не токмо в Серале Сулеймана Великолепного, нет, вообще в турецкой истории.
Сколь же она была красива, о сем свидетельствует ее великолепный портрет, созданный самим Тицианом Вечеллио. И создан это портрет был великим итальянцем в начале пятидесятых годов, когда Роксолане и было уже под пятьдесят.
Тем не менее, статная, с горделивой осанкой, рыжекудрая красавица выглядит в разы привлекательней, нежели черкесская девчонка с портрета работы Николса.
Сравните сами, уважаемые читатели – и читательницы: портрет Хуррем работы Тициана хорошо известен под названием «La Sultana Rossa».
(Кстати, в том числе и благодаря этому портрету на Западе никто и не сомневается в русском, а, скажем, не польском происхождении Роксоланы. Впрочем, с Тициана – что и взять?
Не ведал итальяшка даже о существовании незалежной Киевской Руси – Украины!
Хотя если всерьез, то сие может помешать поклонникам Мазепы и протчая, воспользоваться именем великой султанши для своих – естественно, не антитурецких, антиМОСКОВСКИХ целей!)
Некоторые любопытные сюжетцы из противостояния двух султанш
Как я и обещал, начал понемногу знакомиться с книгами двух турок – специалистов по Роксолане («хурремоведы», что ли?) – Ахмета Рефика Алтыная и Исмаила Хани Данишменда.
Так вот, по поводу красоты и привлекательности (так и хочется написать сексапильности Роксоланы).
Ахмет Рефик Алтыный поминает в своем труде «Женский Султанат», что когда Александра еще только попала в сераль, ее красота немедля привлекла всеобщее внимание.
Ахмет Рефик Алтынай подчеркивает, что в тот момент в серале еще раз осознали: эпоха любвеобильных султанов прошла.
Последним был прадед Сулеймана, великий завоеватель Мехмет II Фатих –Mohammed the Conqueror, взявший Константинополь.
Его преемник, дед Сулеймана – Баязид II Дервиш (переводят и как Святой) был чрезвычайно набожен и целомудрен.
Что до отца Великолепного Султана – СелимаI Явуза, то у него были несколько иные пристрастия.
По мнению Ахмета Рефика Алтыная, в серале поняли, что Сулейман идет путем своего деда. Гарем (в смысле – сераль) молодой султан посещал нечасто, большинство одалисок числились его наложницами чисто номинально.
Да и к женам (тем, кого с известным допуском можно так именовать), отмечает турецкий автор, молодой султан относился крайне индифферентно.
Про первую жену – Фюлане – уж и не знаю, о ней Ахмет Рефик Алтынай ничего не пишет, но вот вторую – Гюльфем – после смерти ее сына, султан отдалил от себя, хотя они и сохранили дружеские отношения.
Кстати, Гюльфем продолжала жить во дворце.
Что до третьей жены, то есть Махидевран, то и к ней он не проявлял особливого интереса, хотя и Ахмет Рефик Алтынай, и Исмаил Хани Данишменд подчеркивают: Мустафа не был единственным ребенком Махидевран от Сулеймана.
У нее был также рано умерший младший сын Ахмед и дочь Разийе (не знаю, куда подевалась).
И вдруг с появлением Александры ситуация кардинально меняетс