Дыханье Босфора смутило гарем,
И новость рабыни смакуют:
Султан полюбил вдруг славянку Хюррем –
Так сплетни повсюду толкуют…
Услышав такое, скорее Гюльшах
К султанше торопится с вестью:
Рабыню Хюррем полюбил падишах –
Вот главное из всех известий.
Ну, надо же, ведьма! Да, верно, она
Султана вдруг околдовала.
Теперь госпоже уж, увы, не до сна,
Хоть горе она и скрывала.
По плитам скользя, поспешает Гюльшах,
В душе над известием споря.
Хюррем звонкий смех раздаётся в ушах,
Лишит госпожу он покоя…
Султанша в покоях наводит красу,
Взглянула с немым удивлением.
Гюльшах отдышалась: - Я весть вам несу,
Склоняюсь к ногам со смирением.
Махидевран, оробев, всё ж велит:
- Я жду, говори же скорее! -
А сердце так ноет, душа так болит,
Как будто на части рвут звери…
Гюльшах, на колени упав, говорит
О том, что гарем обсуждает.
Султанша молчит, её сердце горит,
От боли едва причитает…
– Хюррем – это кто? Почему вдруг Хюррем?
- Хюррем – та славянка-рабыня.
- Проклятая ведьма! Проклятый гарем!
Аллах наказал за гордыню…
За что? Почему? В чём вина вдруг моя,
Что вмиг стала я не угодна?
Мечтами жила – говорю, не тая,
В любви лишь была я свободна.
Соперниц не знала, и лживый гарем
Не мог со мной сладить сначала…
Гадюка Хюррем, воровка Хюррем
За миг моё счастье украла!…
Гюльшах испугалась, боится унять
Султаншу, взбешённую вестью.
Увы, госпожу не дано ей понять,
Не справиться ложью и лестью…
Её сломит горе, и многие годы
Ночами услышит гарем
Рыдания султанши под каменным сводом:
«Гадюка! Воровка Хюррем!».