Переведено специально для http://vk.com/muhtesemyuzyil

Мехмет Гюнсюр: «У меня была надежда до тех пор, пока не увидел палачей!»

Мехмет Гюнсюр дал интервью Эйлем Кафтан с газеты «Ватан»
Вот это интервью...
Эйлем: Ты отец троих прекрасных детей. Ты пытался понять, почему отец убил своего сына?
Мехмет: Это крайности. Но в мировом масштабе. В каждой монархической системе было если не детоубийство, то братоубийство. Один король умирает, и его сыновья начинают воевать. Это было у всех монархов. Ну а у нас это оправдывает закон Фатиха Султана Мехмеда. Потому что не только у Османов, но и во всех монархических системах важнее всего престол, а потом страна. Доминирование на территории является наиболее приоритетным, чтобы власть была в руках, чтобы трон был твоим. Это высокое положение куда важнее, нежели даже семья. Я должен понимать тот период так, как его понимали тогда.
Эйлем: Сцена удушения далась тебе тяжело?
Мехмет: Конечно, тяжело. Прежде всего, очень трудно воплощать исторический персонаж, который жил когда-то. Нужно тонко-тонко думать. И, конечно же, это очень сложно. Сам этот случай очень тяжелый. Эпоха сложная. Дворец сложный. Это вовсе не веселая жизнь. Частью нашей работы является задача научиться избавляться от мрака, когда играем роль.
Эйлем: Шокирующая сцена. Тебе снились кошмары?
Мехмет: Нет. Я не позволяю роли овладевать мною.
Эйлен: Какие чувства разбудила в тебе сцена казни?
Мехмет: К этой сцене меня начали готовить еще тогда, как только я начал сниматься в роли Шехзадэ. У меня было много времени, чтобы подумать над этим. Мои чувства были смешаны. То, что отец убил своего сына, было тяжело для обеих сторон. Для меня есть два аспекта: до того, как увидел палачей, и после. Сначала есть надежда, стойкая надежда. Есть вера в отцовскую любовь, в ее святость. Эта надежда настолько велика, что все слова тех, кто считает иначе, кажутся ловушкой. Ну а после того, как увидел палачей, я пережил наисильнейшее разочарование. Какое только может пережить человек.
Эйлем: Сколько дней снимали сцену казни?
Мехмет: Сцену смерти снимали три дня. Приход в шатер – шатер - выход из шатра.
Эйлем: Во время съемок этой сцены случались какие-то неудачи?
Мехмет: Во время сцен борьбы обязательно случаются какие-то недоразумения. У меня немного задето ребро. Но потихоньку все проходит.
Эйлем: Часто были повторы? Как ты сконцентрировался?
Мехмет: Вся сцена, происходившая в шатре, снималась с 08:30 утра до 01:30 ночи. Было снято много дублей. Это был очень трудный и холодный день. От А до Я работал весь коллектив, причем весьма усердно.

Эйлем: Какая эмпатия возникла у тебя с Шехзаде Мустафой?
Мехмет: Возникновение эмпатии – это и есть начало того долгого пути, когда воссоздается персонаж. Эпоха, дворцовая жизнь, понимание династии. Пытаться осознать все это весьма сложно, но я не испугался. Все же, несмотря на условия того периода, он был одним из хороших людей, и было довольно легко проникнуться и понять его.
Эйлем: Ты тоже отец. Можно ли объяснить то, что отец убил своего сына ради «выживания государства» ?
Мехмет: Это необъяснимо.
Эйлем: Ты ожидал такого большого интереса? Плачущие у могилы, посещения тюрбе, и даже обвинения в адрес Кануни? Что ты почувствовал после этого?
Мехмет: В этой стране был намаз по Чакыру из «Долины Волков» ( Чакыр – вымышленный персонаж сериала, который был убит), Эрола Таша (актера) избивали на улицах. Конечно же, мы ожидали это. К тому же, это был самый проникновенный момент во всей этой истории. Все ждали эту сцену. Такая реакция людей вполне естественная.
Эйлем: Ты планируешь посетить Тюрбе Шехзаде Мустафы в Бурсе?
Мехмет: Да, в кротчайшие сроки.
Эйлем: У премьер-министра были заявления по поводу сериала. Он говорит: «Наши предки не были такими, они были другими». Что ты думаешь по этому поводу? Вы искажаете историю?
Мехмет: Нет, не искажаем историю. Если бы не цензура в этой стране, то мы бы детальнее все показали. К тому же, мы обязаны были добавить драматизма, так как это драма.
Эйлем: Прежде чем получить роль в этом сериале, что ты думал о периоде Османов и о Кануни? После сериала произошли какие-то изменения в твоем сознании?
Мехмет: Я был весьма неплохо осведомлен об Османах. Но никогда так не исследовал тот период, как за последние три года, не читал столько и не думал так много над этим. Отныне во мне есть частичка Османской Династии.
Эйлем: Хоть Османы и кажутся весьма патриархальными, но, все же, влияние женщин было велико, не так ли?
Мехмет: Вместе с этапом подготовки, этот сериал уже четыре года присутствует в моей жизни. Да, верно, Османы и Турция очень патриархальны. Но, на самом деле, как и в сериале, влияние женщин здесь велико. Конечно же, страна угнетает женщин, но это не значит, что они слабые. В этой стране, в ее корнях, во главе всего стоит женщина. Анатолия очень женственная. В скором времени женщины станут еще влиятельнее.
Эйлем: После Италии ты еще останешься в Турции. Из-за обучения своих детей?
Мехмет: Есть много причин, но ни одна из них не касается образования. Потому что в Италии образовательная система намного лучше. Мы всей семьей на время переехали в Турцию. Хоть раньше мы и не жили здесь так долго, но приезжали раз в году на три месяца. Мы никогда не отдалялись надолго от моей семьи. Сейчас мы живем неподалеку от моих родителей, в Зекериякёй. Таким образом, они могут больше времени проводить с внуками.
Эйлем: «Великолепный Век» привел сюда всю вашу семью?
Мехмет: Да, главная причина – это «Великолепный Век». Это самый долгий проект в моей жизни. Но есть большая вероятность, что мы снова переедем в Италию.
Эйлем: У тебя родился третий ребенок. Как зовут и сколько номеру три?
Мехмет: Уже прошел годик. Зовут Хлоя. Это другое имя греческой богини плодородия. Старшему ребенку семь с половиной, а среднему четыре с половиной.

Перевод: http://vk.com/muhtesemyuzyil