В
одной из серий «Великолепный век» зрители услышали монолог Сюмбюля – аги. История жизни евнуха гарема Султана Сулеймана поразила всех, а поклонники исполнителя этой роли актера Селима Байрактара увидели его в совершенно ином образе. Перед нами предстал другой Сюмбюль: не веселый и беззаботный комик, а человек, переживший на своем веку многое, и сумевший выстоять после этой трагедии.

Представляем вашему вниманию одно из интервью актера Селима Байрактара.
- Я прежде всего хочу сказать вам «Добро пожаловать в нашу жизнь!», потому что вместе с сериалом «Великолепный век» вы заняли в ней прочное место. При упоминании об этом сериале ваше имя всплывает в голове не реже, чем имена главных героев этой истории.
- Вы хотите поговорить о Сюмбюле -аге или обо мне? По-моему, мой персонаж интересует вас больше, чем актер Селим Байрактар! (смеется).
- Как люди на улицах реагируют на ваше появление?
- Никто не спрашивает: «Как вам удалось вжиться в этот образ?». Все только говорят: «Какой же интересный персонаж этот Сюмбюль –ага!». Я думаю, что мой герой – знаковый образ для любого актера. Мне очень повезло, что эта роль досталась мне. Сюмбюль – сердце гарема. Все обращаются к нему по всем вопросам. Он в курсе всего, что происходит в гареме, одним из первых узнает все новости. Мы знаем из исторических источников, насколько тяжелой и безрадостной была жизнь евнухов в гареме. Бывало, что они годами не выходили на улицу. Известно, что многие из них от этого заболевали туберкулезом и умирали. Это были люди, которые хранили многие тайны, не склоняясь при этом ни на чью сторону. Настоящий евнух не мог быть приверженцем ни Махидевран Султан, например, ни Хюррем Султан.
- Сюмбюль -ага, несмотря на кастрацию, сохранил чувства к женщинам. В первом сезоне он не смог остаться равнодушным к Гюльнихаль – хатун, теперь любовь к Джевхер.
- Конечно, чувства не умирают! Внутри любого человека живет потребность любить. Тем более, он родился мужчиной, и этого не изменить, даже отрезав половые органы. К тому же, в те времена не знали о том, что мужские половые гормоны вырабатываются не только в половых органах. Например, надпочечники тоже производят тестостерон. Однако, вследствие того, что количества мужских гормонов все-таки было недостаточно для нормальной работы организма, многие евнухи внешне походили на женщин: имели большие ягодицы, грудь, живот. Сохранилось много изображений евнухов того времени.

- Как по-вашему, кому тяжелее жилось во времена Османской Империи – мужчинам или женщинам?
- Я думаю женщиной. Быть женщиной вообще намного труднее, даже сейчас, в наше время. Роды, воспитание детей, ответственность, постоянная уборка вещей, раскиданных мужем – это все вы, женщины!
- Вы не сомневались, когда вам предложили эту роль? Ведь многие актеры опасаются играть женоподобных персонажей или геев.
- У меня никогда не было таких предрассудков. Но все мои знакомые очень переживали: «Как ты сыграешь эту роль?». Некоторые даже спрашивали меня: «Ты что, голубой?». Но ведь мой персонаж – не гей и не трансвестит. Это глубоко несчастное существо, пережившее ужасную трагедию. Но не все это понимают. Вот недавно в самолете стюардесса прямо спросила меня: «Вы гетеросексуал?». Не могу вам передать, что иногда мне приходится переживать в связи с этой ролью!
- Вы женаты. Когда вы получили предложение сыграть Сюмбюля –агу, вы советовались с женой? Как она прокомментировала ситуацию?
- Она очень обрадовалась, но сказала, что мне будет тяжело. Моя жена – музыкант, работает в Государственном симфоническом оркестре.
- Сейчас на улицах вас все узнают. Вы счастливы от такой популярности?
- Самые счастливые мгновения в моей жизни я пережил, когда работал в Государственном театре Диярбакыра. Один из зрителей после спектакля сказал мне: «Ты по праву носишь свою фамилию!». У меня тогда прямо мурашки по коже побежали! На телевидении вы никогда не испытаете таких эмоций. Как бы не говорили вам ваши телевизионные поклонники: «Ах, вы так хорошо играете!», между ними и той энергетикой, которая идет от зрителей в театре, существует огромная разница.
- Популярность как-то ограничила вас?
- Я все еще могу ездить на метро! (смеется).
- Вас узнают?
- Да, частенько. Недавно ко мне подошла одна женщина, обняла меня и говорит: «Ах, дитя мое, единственный мой».
- Вы хотели бы жить во времена Османов?
- Нет, не хотел бы. Пусть прошлое остается в прошлом. Между тем временем и нашим существует большая разница в моральных нормах. Но я хотел бы жить в будущем.
- Если бы вы все-таки жили в то время, и если бы Селим Байрактар попал в гарем Султана Сулеймана, то какие правила он там установил бы?
- Хороший вопрос! Я бы свергнул монархию. Я бы создал несколько партий, отменил бы неприкосновенность. Я бы снизил зарплату наложниц до уровня дохода архитектора, например. Я бы упразднил гарем в его привычном понимании, разрушил все эти узкие переходы и коридоры. Сейчас набросаю вам проект современного задния! (смеется). Вот поэтому я и не хотел бы жить в прошлом.
- Сейчас оглядываясь на наше прошлое, на 1299 год, вы можете сказать, что женщины лучше справились бы с управлением империей, чем мужчины?
- Женщины всегда были очень важны для нас. Мы называем нашу землю Анадолу, то есть «земля, полная матерей». Мать для нас – основа всех основ. Еще у древней статуи Кибелы слева есть ребенок, справа – лев. Этот лев символизирует силу судьбы, ребенок – плодородие. Я уверен в том, что если бы сейчас все наше население составляло 550 человек, и среди них 500 было бы мужчинами, то все равно наши правители, придя домой, советовались бы со своими женами о том, как им управлять страной, и получали бы от них директивы.
- Что было бы, если бы сейчас во главе Турции стояла женщина?
- Прежде всего нам нужно избавиться от стереотипов и предрассудков в отношении женщин, признать равность их прав с мужскими.

- Расскажите немного о себе.
- Я родился в Ираке в 1975 году. По происхождению я туркмен. Отец решил, что пора возвращаться в Турцию, и в 1978 году мы уехали с Ирака. Это как раз было время ирано-иракского конфликта, война была в самом разгаре. Мы добирались до Турции на телеге, запряженной лошадями. Над нашими головами летали снаряды. Мы могли попасть в руки повстанцев, стать заложниками. В какой-то момент мы сбились с пути, оказались в горах среди ночи. Мы вынуждены были потушить все фонари, чтобы нас не обнаружили боевики. Это было реально страшно!
- Где вы поселились, когда прибыли в Турцию?
- Четыре года мы прожили в Ескишехире. Потом переехали в Анталью – замерзли (смеется).
- Как вы приняли решение стать актером?
- Я вырос на фильмах египетского кино. Профессия актера всегда манила меня. Однажды, идя с лицея, я увидел афишу. Театральные курсы проводили набор в группу. Мы вместе с моим школьным товарищем пошли туда. На курсы принимали всего 10 человек, а желающих было 650. И мы прошли! Мы играли очень классные пьесы. Мы были первые, кто создал в Турции передвижной театр, используя вместо сцены грузовик, а вместо занавеса - палатки.
- Ваша семья поддержала вас в вашем увлечении театром?
- Мама да, но отец был против. Я его понимаю, так как он представлял себе жизнь актера только из газет и журналов. Я пообещал ему, что буду вести правильный образ жизни, но все-таки не сумел развеять его сомнения. Мы много сорили о этому поводу. Я поступил в городской театр, потом заявил, что пойду учиться в консерваторию. В тот год в консерваторию подало заявление 600 человек, я стал лучшим из пяти абитуриентов –юношей, которых приняли на учебу. После этого отец сказал мне: «Закончишь учебу и будешь голодать!». Я окончил консерваторию, но работы не было. Тогда было тяжело найти работу в театре. А на телевидении я еше не был так популярен, как сейчас.
- И что вы делали?
- Я год проработал в цирке. Потом Государственный театр объявил о конкурсе на место актера. Я подал заявление, победил в отборе и начал работать в Государственном театре Диярбакыра.
- Что же теперь говорит ваш отец, когда видит вас на экране?
- Он очень счастлив. Мой младший брат тоже стал актером. Его-то уже он поддерживал! Возможно, если бы мой отец не был так сильно против, то я и не стал бы тем, кто есть сейчас. Я бесконечно благодарен отцу за то, что он подстегивал меня, заставлял желать большего.
- Пока вы учились, кто покрывал ваши расходы? Отец? Или вы сами себя обеспечивали?
- Моя старшая сестра помогла мне выучиться. Я и сам подрабатывал в цирке клоуном.
- Вы были бедны в то время?
- В первые три месяца после окончания консерватории я был на нуле в прямом смысле этого слова! «Я выучился, что теперь делать?» - спрашивал я себя. У меня вообще не было денег. Я устроился работать официантом. Кстати, именно я первым придумал анимацию в ресторанах. В то время я постоянно жил в долг. Покупая что-то в магазинчиках, я обещал: «Брат, клянусь, завтра все оплачу!», а на следующий день просто шел в другой магазинчик. Через некоторое время мне приходилось возвращаться домой огородами, чтобы не попасться на глаза лавочникам. Но когда я стал зарабатывать, я вернул все свои долги. Теперь, когда я приезжаю в Анкару, я всегда навещаю тех людей.
- Сколько лет вы уже женаты?
- Шесть. Мы познакомились, когда запускали воздушных змеев. Мой змей упал перед Бихтер, и мы влюбились друг в друга с первого взгляда. Наш дом находится в Анталии.
- Как же вы снимаетесь в Стамбуле? Это тяжело?
- Естественно! В Стамбуле я живу у кузена. Когда я только начал сниматься в «Великолепном веке», я еще работал в Государственном театре Анталии. Сейчас думаю о том, что надо бы совсем переехать в Стамбул.
- Ваша жена не жалуется на постоянную разлуку?
- Жалуется, конечно! Но мы расставались даже в тот день, когда поженились. Сразу после свадьбы я уехал на гастроли.
- Ваша жена тоже человек искусства. Именно поэтому она понимает вас.
- Однозначно! У нас очень крепкие отношения, и она прекрасно понимает меня. Я думаю, что на протяжении шести лет совместной жизни я и месяца постоянно не жил дома. Не каждая женщина это выдержит!