Европейцы звали его Великолепным , но сами турки нарекли его никак иначе, как "Kanuni", т.е. Законодатель . Надпись на мечети Сулеймание , построенной в честь Сулеймана, гласит: Распространитель законов султанских . Самой главной заслугой Сулеймана, как Законодателя, было утверждение Исламской культуры в мире.
Слово, kanun имеет несколько специфических особенностей. По Исламской традиции, Шариат или законы Корана, являются универсальными и неоспоримыми для всего Исламского мира. Ни один мусульманский правитель не имел такой силы, чтобы каким-то образом изменить эти законы. Тогда какие законы Сулейман привнес в Исламский мир? И тогда, что означает слово kanun ?
Kanun относится ко всему, что не затрагивает Шариат. Хотя считается, что Шариат предусматривает все возможные ситуации, существуют такие ситуации, который выходят за его рамки. Следуя Исламской традиции, если случается что-то, что выходит за рамки Шариата, судья или правитель должен был провести аналогию с предусмотренным Шариатом законом. Этот метод был принят самой либеральной школой Шариата, Ханифизм, и не удивительно, что Ханифизм доминировал в Турецком законе.
В империи Оттоманов "kanun" возвысили до главенствующего свода законов, независимых от Шариата. Первые 2 века существования империи Оттоманов, с 1350 по 1550 года произошел настоящий взрыв правил и законов кануна , и к началу XVI века kanun был уже независимым и цельным сводом законов, который стал важнее Шариата. Причина такой необычной ситуации кроется в уникальном наследии Оттоманов. В обеих, Турецких и Монгольских культурах, имперский закон или закон, провозглашенный монархом, считался священным и неприкосновенным. Был даже специальный термин, обозначающий его: Турки звали его Тюре , Монголы - Яса . В системе "Тюре" и "Яса" имперский закон считался сокральной основой государства. Когда эта традиция столкнулась с традицией Исламского Шариата, был найден компромисс, который соединил в себе обе системы.
Впервые законы султанов начал систематизировать Мехмед Завоеватель. Мехмед разделил kanun на две отдельных друг от друга части. Первая часть затрагивала вопросы политики и армии, вторая касалась вопросов налогообложения и взаимоотношений с крестьянским населением страны. Последняя часть была добавлена после смерти Мехмеда, и Оттоманский "kanon" принял свою окончательную форму в 1501 году. Сулейман, в свою очередь, пересмотрел это свод законов, но, в общем, свод законов Сулеймана почти идентичен тому, что был принят в 1501 году. Однако только Сулейман решился на то, чтобы закрепить его придать ему оконченный вид. Не было внесено никаких изменений после Сулеймана. С этих самых пор свод законов был назван Кануни Османи или Оттоманские законы .
Сулейман считается самым выдающимся мусульманским правителем в Исламской истории. Он стал воплощением всех неотъемлемых качеств исламского правителя, самое важное из которых - справедливость. Коран указывает на царя Соломона, как на воплощение справедливости. Сулейман был назван в честь Соломона, и относятся к нему как ко второму Соломону.
http://vk.com/topic-34596720_27463206

С приходом к власти в Блистательной Порте отца Сулеймана Великолепного Селима I Явуза началась для османов новая эпоха завоеваний, кои должны были изменить само лицо империи. Две проблемы требовали – настоятельно требовали – присутствия султана на Востоке.

1.Появление в Иране радикального шиитского движения Сефевидов.

2.Серьезнейшие изменения в мировой торговле.

В результате один из наиболее жестоких султанов в османской истории за восемь лет правления фактически ничего не предпринял против христиан, если не считать неких туманных антивенгерских штудий (тут его сын развернется). «Явуз» -  в разные годы сей термин переводился на русский по-разному. Я знаю и такие версии, как «Мрачный», как «Свирепый». В последнее время возобладала трактовка Селим I Грозный.  Ну да «Грозный» – это ладно, это по аналогии с Иваном (Иоанном) IV Васильевичем, хотя, если честно, сами русские по-разному трактуют титул своего первого царя.

Впрочем, Явуз во многом вынужденно стал мрачным и свирепым. Еще со времен великого султана Мехмета II Фатиха, завоевателя Константинополя, действовал негласный закон: уничтожать всех наследников, кроме одного, того, который и станет новым падишахом! Чаще всего новый султан, дорвавшись до власти, казнил братьев. Но иногда и отец, чувствуя приближение смерти, начинал расчищать дорогу своему любимому сыну; не старшему, не младшему – ЛЮБИМОМУ!

Система наследования власти – проблема важнейшая.

А в монархии это вопрос вообще первостепенный. Счастлива японская империя, где на протяжении тысячелетий правит одна династия – династия потомков богини неба Аматерасу; по крайней мере, в районе 660 года до Рождества Христова (!!) к власти пришел первый земной ТЭННО («сын Неба») – император Японии и праправнук Аматерасу Дзимму. (С 660 г. до Р. Х. японское государство, собственно, и существует).

Это за триста лет до рождения Александра Великого! И с тех пор династия Аматерасу у японцев никогда не прерывалась, то есть у каждого императора был хотя бы один сын – наследник. И так более двух с половиной тысячелетий.

Ну, может, и гиперболизируют японцы, но дело–то колоссальное! Непрерывность династии на протяжении целых эпох, и не двух, не трех. В Европе же бывали  случаи, когда династия просто вымирала; даже женщин не оставалось.

Скажем, так произошло в Швеции в 1818 году. Прервалась Пфальцская ветвь династии Ваз, и на престол взошли наполеоновский генерал Бернадотт и его супруга Дезире Клари, бывшая невеста и возлюбленная Великого Наполеона. Их потомки и по сию пору царствуют в Стокгольме.

Еще хуже было дело с династией Тюдоров в Англии: королева-девственница Елизавета I настолько не имела выбора кому и престол-то оставить, что провозгласила своим преемником Якова VI Стюарта, короля Шотландии, сына ненавистной двоюродной сестры Марии Стюарт, которую сама и казнила!

На Востоке – а у мусульман тем паче – горести иные. Здесь наследников -  море, а вот сколь-нибудь приемлемый порядок наследования установить попросту немыслимо.

Вернемся к османской династии. Вот случай, когда куда не кинь – всюду клин! Ну, предположим, ввели бы турки принцип «майората», то бишь перехода власти от отца к старшему сыну – но брак-то гаремный!

Как там старшего сына определишь, а коли и явно выявится таковой, то против него объединятся все его братья, включая и полнородных, то есть рожденных той же матерью.

Еще хуже – с «миноратом», то есть с переходом трона от отца к младшему сыну: это в степях Монголии, у чингизидов еще как-то проходило, а здесь, на Босфоре, не дай Бог, что с отцом, старшие братья зарезали бы малыша.

Ну, и наконец, еще об одной общепризнанной системе – «лествичной» – в применении к Дому Османов даже и подумать страшно («Лествичная система» – передача власти от владетельного князя не старшему сыну, а СТАРШЕМУ в РОДЕ; как правило, речь идет о следующем в череде брате). При этой системе и на Руси-то Рюриковичей, для коей она весьма характерна, не прекращался кузенный мордобой. А уж дядья-то с племянниками вообще не успокаивались.

При дворе же Османов, где родственные связи были безнадежно запутанными, все кончилось бы попросту самоистреблением династии.

Итак, со времен Мехмета II Завоевателя каждая смена правления  в Блистательной Порте сопровождалась не реками, не морями – нет, океанами крови. И Сулейману Великолепному (или Законодателю – Кануни, от греческого –κανόνας – канон, закон) попросту повезло, что его права на престол как раз почти и не подвергались сомнению. (Чуть позже объясню, почему).

Отец Сулеймана, вышеупомянутый Селим I Явуз, столкнувшись с серьезной опасностью для собственной жизни, поднял мятеж против султана – собственного отца – Баязида II. Селим Явуз полагал, что отец хочет казнить его и передать престол другому сыну – Ахмету.  Воинственный Явуз – «первый янычар Порты» – тем не менее, потерпел поражение от отца и вынужден был бежать в Бахчисарай – столицу Крымского ханства.

Крымскотатарский хан Менгли-гирей приютил османского принца и даже выдал за него свою любимую дочь Айше Хафса (будущую первую в истории Османов валиде-султан – это не имя, это титул, то бишь первую властвующую мать царствующего монарха).

Ни одна супруга султана – вплоть до Хурремийе–Роксоланы – и помыслить не посмела бы о такой полноте власти. Менгли-Гирей, крымскотатарский хан, был союзником и верным другом русского государства (как это ни парадоксально сегодня звучит!). А, может быть, и вовсе не парадоксально; ведь у Ивана III Великого и бахчисарайского властителя было главное для искренней дружбы – смертельный враг, Золотая Орда.

Не будем забывать, что Русь обрела независимость от золотоордынцев лишь в 1480 году, после совершенно немыслимого по напряжению «Стояния на Угре». Что до крымских татар, то они и вообще никакой независимости не добились; просто в 1478 году поменяли сюзерена – от на глазах разваливающегося слабого государства (Золотой Орды) – на могучую сильную империю – империю потомков Османа.

В 1512 году – случай уникальный в истории Дома Османлы – правящий султан Баязид II Вели («Святой») отрекся от престола в пользу своего сына Селима I Явуза. Возможно, впрочем, и вынужден был отречься.

Явуз приехал из Крыма, и, вступив на престол, моментально истребил всех своих возможных соперников – тех, кои могли претендовать на османский престол по мужской линии; остались только сам Селим I и его сын от Айше Хафсы Сулейман.

(У Явуза и крымскотатарской царевны было девять! детей. Но все пятеро девочек выжили, двое – Хатитдже и Бейхан – даже отметились в истории, а вот из четырех мальчиков из младенчества вышел один Сулейман).

Кстати, сегодня турецкие историки – апологеты Сулеймана – ставят ему в плюс, что он на пути к престолу не убивал братьев. Не убивал, в отличие от «Свирепого» отца, «Святого» деда, великого «Завоевателя» – прадеда Мехмета II. Ну да, не убивал. У него их и не было. Как говорится, «если у Вас нету тети…».

Вообще апологеты – вещь интересная. Сегодня они у Сулеймана Кануни есть не только в суннитском мире – это само собой, но и на Западе и даже в России.

Понятно, что Сулейман отличался от своих предшественников (и подавляющего большинства преемников, подчеркнем) куда большей терпимостью, достаточно философским складом ума. И хотя на Западе его именовали варваром, но сие – от лукавого.

Не будем говорить о его современнике Иване IV Грозном, еще более неимоверно оклеветанном, но вот именно на самом Западе дела творились чудовищные.

Французский король Карл IX Валуа в 1572 году (через шесть лет после смерти Сулеймана) спровоцировал Варфоломеевскую ночь, то бишь положил начало массовому истреблению значительной части французского народа – гугенотов.

Его британский коллега Генрих VIII Тюдор – вообще был разбойником с большой дороги. Известно, что он казнил наиболее приближенных к нему  людей, крупных министров, церковных сановников (в том числе и автора «Утопии» Томаса Мора). Однако английские школьники знают этого короля также и по прозвищу «Синяя Борода», кое ему дали за разборки с шестью (!) супругами. У школяров этих даже есть мнемоническая формула: «Развелся – казнил – умерла – развелся – казнил – пережила».

Генрих VIII действительно казнил двух жен – Анну Болейн (мать Елизаветы I Великой) и Екатерину Говард, причем эдак конкретно, не стыдясь, по обвинению в супружеской измене. Но, главное, если Карл IХ во Франции устроил геноцид (нисколько не преувеличиваю) по религиозному признаку, то Генрих VIII в Англии начал последовательно уничтожать все беднейшие слои населения.

Какому-нибудь османскому султану – не то, что Сулейману, но даже и его жестокому отцу – подобное и в голову не могло прийти.

И, наконец, главный враг Сулеймана, коего турки именовали (и в фильме «Великолепный век» его так именуют) Шарлген. На деле это Карл V Великий Габсбург, правивший территориями куда большими, чем Османская империя даже времен Сулейманова расцвета, а именно Испанией с ее заокеанскими владениями и Австрией, сдерживавшей турок на Балканах.

Так вот степень угнетения подневольных крестьян при КарлеV была такова, что эти крестьяне – и не только венгры или хорваты, но и самые что ни на есть натуральные австрийские немцы, сломя голову и толпами перебегали к туркам. Турки их сажали на землю, и они платили налоги в разы меньшие, чем своим помещикам; к тому же у турок они не платили католическую церковную десятину.

А были и те, кто вообще переходил в ислам, и они уже не платили даже джизью – подушную подать.

Так что полагать Сулеймана «Кровожадным Варваром», как это делает одна из героинь последней серии фильма, которую я видел в прошедшую среду, испанская принцесса Изабелла Фортуна, я оснований отнюдь не вижу. В конце концов, все познается в сравнении.

(Кстати, Изабелла эта – стопроцентное порождение фантазии сценаристов: ни в семье Габсбургов, ни в какой иной монаршей семье того времени подобной принцессы не было – абсолютно вымышленный персонаж).

Хотя и ангелом он отнюдь не был. В конце концов, обожая – искренне – двух своих сестер – Бейхан и Хатитдже – Сулейман казнил их мужей – Ферхада и Ибрагима. Боготворя свою жену-славянку Роксолану, он, тем не менее, казнил их предпоследнего сына Баязида, любимца матери (уже после смерти Хуррем). Наконец, очень близкого ему духовно первенца Мустафу (сына от черкешенки Гульбахор, она же Махидевран) он казнил, уже поддавшись на интриги самой Роксоланы.

Грехов у Сулеймана хватало. И, тем не менее, это, пожалуй, единственный султан в многовековой Османской истории, вошедший в ее анналы с однозначным и жирным знаком «плюс».

Даже его прадед, великий «Завоеватель» – Фатих, Мехмет II, подобного не удостоился. К тому же, как мы уже подчеркивали, Сулейману везло. Он не только был единственным законным наследником престола.

В отличие от деда, «Святого» Баязида, воевавшего повсюду ни шатко, ни валко – короче, как Бог на душу положит, отец – Селим I Явуз – блестящими своими победами на Востоке вновь поставил империю на крыло и развязал сыну руки для экспансии в Центральной Европе.

Янис Тиктопулос