Маниса. Мустафа пуляет из лука. Главный психологический тролль ХХ века дедушка Фрейд с удовольствием порассуждал бы на тему его стрелы и мишени. В самый разгар процесса сублимации подавленного либидо, несмотря на переполненный штат постельных ублажительниц, Мустафу почтил своим визитом Барбаросса. Мустафа предлагает морскому волку полюбоваться на наконечник своей стрелы, шалунишка. Барбаросса согласен, наконечник что надо, вот только враги опять же не будут ждать, стоя на месте, пока шехзадинская стрела их настигнет.
Сюмбюль докладывает Рустему, что Барбаросса смазал лыжи в сторону Манисы, вроде как по приказу Светлейшего. Рустем предполагает, что целью поездки является известие о занесенном в сторону Манисы после. Сюмбюль озвучивает вслух эмоциональное состояние Хюррем, переживающей за наличие у Мустафы такой мощной поддержки, как бы намекая о присутствии Султанши, невидимой для обывателей. Рустем успокаивает, да все нормуль, был уже один такой сильный, ключевое слово – был, а пока ясно одно, что Мустафа потерял еще кругленькое количество лайков в глазах Главнейшего.
Мустафа интересуется, чего там с походом, не пора ли собирать свой походный сидорок. Барбаросса сообщает, что поход не за горами и сидорок Мустафе собирать пора, только не в сторону Европы, потому как Барбаросса в качестве конвоя обязан сопроводить шехзаду в столицу. Напряженная работа скорбным шехзадинским лицом, выдающая мыслительный процесс, завершает этот эпизод.
Сулейман в печали, разглядывая кинжальчик и вспоминая, как Мустафа, будучи еще Мустафашечкой, заявлял Ибрахиму о своих правах на главное кресло Османии, пытаясь откосить от учебы, потому как зачем учиться, если прямая дорога в падишахи безо всяких конкурсов на замещение должности. Прервавший ход горестных сулеймановых мыслей Джихангир интересуется, правда ли, что братец вот-вот приедет с визитом, потому как соскучился очень, ну прямо жизни нету без сводного по отцу брата, что навязчиво впихивает в зрительское сознание сценаристская братия.
Династии совещаются, Махидевран вот-вот войдет в дверь, а у них нет для нее объяснительной на предмет вызова Манисы в Стамбул, потому как Лютфи теперича не служит на побегушках у Династий, а сам султан почему-то не отчитался перед сестрами. Решили импровизировать, каак пойдет. И вот манисская Хасеки (???) (хасеков развелось как мух летом) с короной из общей костюмерной всея Османии прибыла в сарай Шах. Не зная причины вызова Мустафы, на всякий случай сделала скорбное лицо, ведь встреча отца с сыном – это тако горе, тако горе, явно не к добру.
Диван. Хюсрев, выполняя волю сошедшего с дистанции Лютфи, пытается троллить Рустема вопросами о после, к которому тот проявляет живой интерес в последнее время. Но Рустем отбивает кинутый в него теннисный мячик обратно, упоминая, что посол усол и не присол, видимо, кто-то его того.. Хюсрев возмущается, чего это Рустем его обвиняет (?). Не, не тот уровень троллинга, не тянет Хюсрев. Сулейман В-Азамович на правах старшего пытается поставить подчиненных на место. Не, все не то. Мрачный, выполняющий функции то ли домофона, то ли вахтера, находясь здесь же, объявляет, что Наследный принц пожаловали, в воздух чепчики бросайте. Шехзадище приветствует собравшихся в коридорчике, Сулеймана В-Азамовича поздравить с назначением, Хюсрева тоже одарить барственной заботой, на Рустема плюнуть. Всем пашам по серьгам. Диванные члены довольны, что шехзадище Рустему прилюдно высказал свое «фи», как дети малые, ей-Богу.
Джихангир папане полощет мозг, все уедут, а я останусь тут с тобой, старым тоскливым пердуном. А давайте, папаня, кататься туда-сюда, можно кольцевую автостраду запустить, вырубить все парки-деревья нафиг да бетоном залить. Иди, детонька неугомонный, папане не до тебя, ему надо думать, как бы старшенького выпороть. Папа, а папа, а чего у тебя такая тоскливая морда, интересуется чадо. Так чего ж радоваться, когда неизвестно, с какой Хюррем придется доживать оставшиеся сезоны, поневоле загрустишь.
Махидевран поражена, что за шехзадой прислали Барбароссу, видимо, «с бумагой в стране напряженка» (с), что просто не прислали фирман с уведомлением, вот ведь Рыжая с Вшивым подсуетились и тут, сначала Люфти заставили отмудохать супругу, теперь и до Манисы добрались. Хатидже тут чего-то решила Рыжую не винить, это Шах, говорит, сама супруга слила, нечего рыженькой приписывать лишнего. Все равно, Рыжая виновата, виновата и все тут, нету Лютфика в Диване, хана всем теперича. Шах уверяет, что Лютфи вообще жив благодаря дочке, которая, к слову говоря, уехала к папке погостить. Ну правильно, че, родители в разводе, ребенок будет теперь мотаться на два дома. Отказавшись от предложенного койко-места, Махидевран направляется в Топкапы.
Мустафа тем временем направляется на ковер. Вышедший от тоскливого папки Джихангир радуется, что хоть братец не меняется, все такой же 40-летний юноша. Братья бурно приветствуют друг друга.
Сюмбюль прибегает в апартаменты Хюррем, и узнав, что хозяйка в бане (забанили за плохое поведение), передает ей через Диану, что Шехзадище прибыл.
Когда Мустафа вошел к Сулейману, тот вдруг вспомнил, что давно ничего не писал, так и навык выведения букв может потеряться, а посему срочно-срочно имитируем деятельность, пока сын интересуется, почему он тут. Хотя догадывается, почему – посол, чтоб его. Объясняя, что с послом контрреволюционных разговоров не вел, все запротоколировано и подшито, можете осведомиться, будь на это великая падишахская воля. Но Сулейману интересен сам факт принятия посла вражеской державы, а не содержание разговора, потому как прав-то на это рандеву у шехзады нет и не было.
Тем временем суровые османские вояки: Барбаросса, Усатико и особенно Матракчи, обсуждают ситуацию со сбежавшим послом, прибывшим Мустафой и явным следом Рустема в этой истории. Решили подождать, чем закончится.
Мустафа уверяет, что принял посла, чтобы лично послать посла на. Сулейман в очередной раз напоминает, что нечего переть против установленных правил, и он уже устал предупреждать об этом. Но это так, к слову, а причина, по которой «все мы здесь сегодня собрались» (с) – это предстоящий поход, в котором место Мустафы традиционно отводится на стамбульской печи. Видя, что сын взгрустнул от того, что опять не удастся помахать мечом на полях сражений, Сулейман решил добить его окончательно заявлением о том, что после похода место работы Мустафы переезжает в Амасью. Шехзада в шоке.
Манисская Хасека пришла в Топкапский гарем. Гюльфем радостно приветствует ту, которая в молодости выпила не один литр ее крови. Налицо «стокгольмский синдром» у чихуахуа.
Мустафа пытается добиться причины своего наказания, но Сулейман уверяет, что это не наказание – назначение в Муходрищенск, а наоборот – премия, потому как в Манисе все дела переделал, пора и в Амасье пошурудить, а Мехмет, а что Мехмет – сопляк зеленый, опыта никакого, нужен опытный управленец, такой, который принимает управленческие решения помимо Генерального. В общем, награда нашла героя.
Махидевран добирается до сулеймановых апартаментов, вышедший Мустафа велит ей послать за вещичками в Манису, а то в столице не купишь ничего, как-то надо жить, пока другие воюют, а после того, как навоюются, придется переехать в Амасью, вот такой вот сюрприз от папки. Махидевран чуть не слегла на мраморе с инфарктом, така трагедь, така трагедь, но чихуахуа поддержала бывшую своего бывшего за локоток.
В расстроенных чуЙствах Мустафа прошел по газонам Топкапского парка, отослав бросившегося навстречу Тошни мановением руки.
Махидевран рвется в апартаменты Хюррем, но Сюмбюль велит ей прийти позже, потому как хозяйка принять не может, немецкие доктора запретили контакты, отобрали все средства связи и пичкают психотерапией с утра до ночи. Но Махидевран пытается достучаться до не подающей признаков своего присутствия Хюррем, отбивая руками смски по закрытой на замок двери и сопровождая добрыми пожеланиями. Гюльфем поддерживает бывшую своего бывшего. Бросив напоследок обещание скорого конца Рыжей и ее команде, Махидевран покидает место действия.
Сулейман В-Азамович объявляет Диванной публике, что Шехзадище поменял место работы по приказу Главнюка. Фууу, че за решение, первым высказался Барбаросса. Рустем пояснил, что как бэ обсуждать приказы Главнокомандующего, мягко говоря, не стоит. Барбаросса тоже стал жертвой ветрянки «Кто ты такой», напомнив ему, что, пока тот чистил конюшни от навоза, морской волк владел всем Средиземноморьем. Рустем ответил, что было – то уплыло, теперь-то перед ним Диванный член и Падишахов зять, так что неча тут трясти своими архивными подвигами. Барбаросса уверяет, что хоть В-Азамом стань, один хрен, ты никто, звать тебя никак, пробился за счет баб. Усатико предлагает Барбароссе пойти проветриться. Тот выходит, напоследок утверждая, что Шехзадище Мустафа, где бы он ни был, – самый шехзадатый шехзаде среди всех шехзадатых шехзаде, и никакие другие шехзадатые шехзаде не перешехзадят самого шехзадатого шехзаде.
Мустафа приходит в сарай Шах. В саду он вспоминает слова своего Великага няньки о том, что трон после смерти папеньки должен занять Львеночек, иначе Османами будет править Рыжая, а это, видимо, беда-беда. Мустафа вслух подтверждает свое несогласие с таким раскладом.
Хатидже выражает озабоченность напряженностью Махидевран. Шах советует сестре не науськивать ее еще больше, иначе та наломает дров. Психея высказывается, что и Шах боится Рыжей. Та ей возвращает камень в свой огород, заявляя, что пока рядом с Шах такие лузеры, как все они, Рыжая всегда будет на коне. Психея не успела толком ответить, кто из них тут лузер на самом деле, потому как увидела в саду Мустафу, застывшего вместо ликвидированных статуй.
Сулейман собирает других своих шехзадят и объявляет им свою царску волю: Мехмет поедет с папаней в поход, Селим в этот раз не едет, ну и Баязид тоже, потому как погодки отправляются на волю, в санджаки, каждый в свой уголок. Мехмету папаня объяснил, что в свой уголок он направится после похода, причем не в тот, который был озвучен ранее.
Тетушки выходят в сад. Хатидже удивлена, что племянник не расстилается перед ней в приветствиях, а застыл на месте как Аполлон, только в одежде. Мустафа, находясь под впечатлением от захвата его памяти Великим, повествует о тяжкой доле своего няньки, который служил верой и правдой Хозяину, а злые люди (естественно, рыжие) привели его к печальному концу, и все из-за того, что нянька очень любил своего подопечного. Более того, сам подопечный узрел свою участь, аналогичную участи своего бородатого няня, потому как Османское Божество прогнало его из Рая-Манисы в Ад-Амасью. Как это типично для старшего отростка сулейманова дерева – прийти поплакаться бабскому обществу, переложив на их плечи решение собственных проблем.
Сюмбюль на кухне рассказывает Шекеру о рокировке шехзадей, теперь ясно, кто является наследником поролонового торшера со стразами и вышарканного кресла для царской задницы. Сюмбюль возносит похвалы Великой Рыжей, которая способна взглядом все сжечь и разнести по камушкам. Подкравшийся Мрачный делает выговор Сюмбюлю, который не работает, а только жрет и языком трепет. Тот в ответ советует подумать о себе, потому как его хозяева один за другим сходят с дистанции. Мрачный говорит, что он не некоторые, чтобы менять направление в зависимости от ветра. Ну правильно, «тут у него любовь с интересом, тут у него лежбище» (с).
В гареме раздают сладости в честь Рыжих шехзадей. Девки обсуждают последние вести с полей шехзадинских сражений, жалея Мустафу. Диана прекращает этот словесный понос, веля заткнуться, ибо неча обсуждать великих мира сего простым уборщицам.
Мехмет недоволен перестановками, ибо его больше волнует, как же теперь смотреть Мустафе в глаза, а не то, как тот может поступить с братьями, когда придет к власти. Михримах уговаривает его снять розовые очки и представить перспективы восхождения на трон старшего братца: тот – на троне, братья – в могиле, а сестра и ненавистная мачеха - в ссылке (как минимум). Мехмет не верит, нет, нет, ах, что вы, Мустафа не такой. Михримах уверяет, сейчас, может, и не такой, а вот завтра, кто знает? Мехмет не хочет слушать правду и говорит, что сестра несет такой же бред, как и маман, которая, по слухам, и стоит за этой рокировкой. Сестра отвечает, что теперь она и сама мать, потому понимает, что мать просто хочет защитить их всех. Мехмет уходит обиженный, ну вас, бабы.
Махидевран пытается утешить сына. Мустафа говорит, что потерял не Манису, а отца. Махидевран не согласна, Хюррем и только Хюррем, вот кто виноват, это она управляет мозгом, языком и другими частями тела Главнюка. Да сколько можно, маман, полоскать мне мозг своим собственным бабским фиаско в борьбе за мужика, разуйте глаза, Царь на то и Царь, если б он сам ее не слушал, так и она бы не достигла цели, так что виновата не она одна, – витиевато обвинил в своих собственных проступках и отца, и мачеху Мустафа. МамА клянет всех Династий, все безрукие, никто не помогает, придется самим и только самим покончить с Рыжей в очередной 100500-й раз.
Рустем докладывает Сулейману, помимо неинтересных военных вестей, что Барбаросса в Диване недоволен царским решением насчет Шехзадище, и высказался, что Шехзадище Мустафа, где бы он не был, – самый шехзадатый шехзаде среди всех шехзадатых шехзаде, и никакие другие шехзадатые шехзаде не перешехзадят самого шехзадатого шехзаде. Не, ну прально, че, так и есть, ответил Сулейман, куда б я его не послал, наследник-то он. Пока Рустем силился понять царскую логику, Михримах принесла дедке внучку и тот начал с ней тетешкаться.
Хатидже истерит, усё пропало, усё пропало, Мустафе скоро кабздец, Рыжая окружила по всем флангам, а мы ничего не смогли сделать, всёёёё, теперь всем кранты. Истерику прерывает Хюсрев, подумавший про себя, что вот бы такую энергию да в постельное русло перевести, и советует малость отступить, а потом опять в бой, на баррикады, на этот раз к числу заведомо проигравших присоединится Барбаросса, которому в море без интриг скучно, сошел на сушу и заразился Династийной ветрянкой. В разгар беседы, направленной против его матери, пришел наивный Мехмет с желанием увидеть Мустафу.
Топкапы. Михримах с ребенком на руках сталкивается в коридоре с Усатико, который толком ничего успел сказать, как вышедший следом Рустем засек сцену и поинтересовался, откуда возвращается Усатый, небось, опять все кабаки отбалибеил. Попрощавшись, Усы пошел в свою каморку, а Михримах увела семейство до своей хаты.
Махидевран продолжает успокаивать расклеившегося сына тем, что туча по имени Хюррем рассеется рано или поздно, лишь бы он вытерпел, потому как он – будущее государства и бла-бла-бла. Пришедший Мехмет печалится, что папА определил его в Манису. Мустафа в шоке, что в Манису, а Махидевран, подслушивающая за дверью, в полном ах.. ах-ах-ах, каком состоянии. Мустафа поздравляет брата с Манисой, Мехмет просит прощения, как будто это его вина, и напоминает, что Мустафа говорил о том, что никто не встанет между ними, но Мустафа отсылает братца к маме, а то та начнет волноваться (и прибежит выжигать напалмом семейство Махидеврановых).
Сарай Рустемовых. Мустафа приходит проведать племяшку и интересуется у сестры, как она поживает, потому как на свадьбе она была несчастней, чем Сюмбюль, которому перекрыли доступ на кухню. Михримах уверяет, что все течет, все меняется, это еще Гераклит придумал, а все остальные подхватили. Пришедший Рустем приветствует Шехзадище.
Михримах говорит брату, что рада тому, что он остается в столице, пока другие воюют, а то кто ж защитит мирное население Топкапы от посягательств вражеских демонов? Сам и.о. Хранителя покоя гражданского населения недоволен, хотелось бы саблей помахать, снести пару тысяч венгерских голов. Рустем присоединяется к радости супруги, ведь он сам-то пойдет на войну и не будет волноваться за своих любимых женщин, когда такой грозный вояка, как Мустафа, будет их охранять.
Махидевран велит доложить Мрачному, который отирается у дверей покоев Сулеймана (без комментариев), что она желает царской аудиенции. Получив приглашение пройти, Махидевран на формальный вопрос бывшего о том, как она себя чувствует, заявляет, что из рук вон плохо, потому как ее сЫночку сослали (на лесоповал, судя по реакции на назначение).
Сулейман поражен наглым речам супруги, которая посмела выразить сомнение в правильности его решения. Махидевран пытается воззвать к отцовским чувствам и напоминает, что и сам Сулико косячил в молодости будь здоров, а вот теперь сына так огорчился, так огорчился, думая, что папа его не любит. Ну чисто детский сад, злой папка у ребенка солдатиков отобрал и из игрушечного домика выгнал. Сулейман уверяет, что нету никакого наказания и никакой ссылки, Амасья – это не Колыма, а стратегически важный объект, на котором в свое время служил их великий предок Баязид, (хз, который именно, мало ли в Бразилии Педров). Махидевран просит еще раз подумать.
Рустем провожает Шехзадище, который заявляет, что ему известно, что это Рустем стоит за всей этой кутерьмой с послом и последствиями. Рустем отнекивается, знать ничего не знаю, да и «кто ты такой», сами же говорили, Шезадам. Мустафа угрожает ему расправой и велит передать своей Хозяйке, что ей тоже придет кабздец. Иди и сам выскажи, а то развели тут принеси-подай-передай, буржуи недорезанные, Ленина со Сталиным на вас нету, подумал Рустем.
Сулейман объявляет, что его решение око чательно и обжалованию не подлежит, иди, Махидевран, вышивай крестиком и не путайся под ногами. Но лошадка уже закусила удила и понесла, высказав, что ей сбоку видно все, ты так и знай, это Хюррем держала 20 лет Мехметку у своей юбки, чтобы отправить его именно в Манису, и вот свершилось, тем самым как бэ намекнув Царю, что он тюфяк и размазня, зиц-председатель Османии, подкаблучник, психически недееспособный и… Кыш, сгинь с глаз моих, вяло выставил тетку с претензиями Падишах, пожалев голосовые связки для митинга в центре Стамбула.
Выйдя от Сулеймана, Махидевран пытается упасть в обморок, но Мрачный тут как тут, следит за чистотой мраморных полов и не дает ей это сделать.
Барбаросса высказывает Мустафе, что все в расстройстве, но не конец же света (вот здравая мысль, наконец, среди всего этого буйства выпущенных из-под контроля сумасшедших). Мустафа трагично заявляет, что ничего хорошего, нечего тут пытаться разогнать величайший трагизм ситуации. Барбаросса читает стишок, точно, заразился, пора объявлять карантин.
Сарай Шах. Махидевран говорит Династиям, что Хюррем повсюду (!!!!!!!) и следит за ней (!!!!!!), не давая встретиться с Сулейманом наедине (!!!!). Санитары, чего вы ждете?? Хатидже говорит, что Хюррем с Рустемом с двух сторон обрабатывают Сулеймана. Прямо османское порно какое-то. Шах мягко намекает, что Махидевран сама дура, вот и результат. Махидевран напоминает, кто такой Мустафа, а посему пошевелите задницами и делайте что-нибудь. Шах говорит, что скоро поход, ну и по династийной традиции можно заняться уничтожением Рыжей, а до тех пор сидеть на попе ровно.
Дождавшись, пока считающая себя главнее всех их Шах выйдет, Махидевран наседает на Психею с тем, что Шах наобещала реки крови и тонны мести за смерть Великага, а ее старания обернулись пшиком, а после того, как Лютфи покинул проект «Во всем виновата Хюррем» (в новой редакции – «Во всем виновата Хюррем-Мерьем»), Шах и вовсе того, уравновесилась, никого не убивает, скоро и того гляди, вообще в монастырь уйдет. В то время как кровь Великага взывает к совести из каждого уголочка этого сарая, а в памяти Психеи еще свежи воспоминания о ее блуждании по лесу с адским гримом на лице, страдания дорогого сердцу Династий Мустафы, которого пересилили из любимой детской комнаты в чулан под лестницей, не позволяют Махидевран опустить руки, а посему вперед, Хатидже Селимовна, вперед!
Диван. Сулейман интересуется у Барбароссы насчет похода и советует ему следить за базаром, когда он говорит о Мустафе. Тот выкрутился, я хороший, не говорю, что Мустафа в опале, а вот остальным рот не зашьешь. Мустафа мрачно-трагично наблюдает эту сцену.
Венгрия. Подчиненный докладывает королеве Изабелле (славатехоспади, что не той), что ее осадили, и вот-вот стены падут. Изабелла велит выстоять, пока турки не подоспеют на помощь. Да где там, не до тебя туркам, они выясняют, у кого из наследников стрела длиннее и томагавк толще.
Усатико приходит в сад Рустемовых, где сидит Михримах с дочей. Рустем велит своей экономке не спускать глаз с Михримах и протоколировать все ее действия. Выглянув в окно, Рустем видит, как Михримах ведет светскую беседу с Усатым собеседником. Срочно присоединившись к собеседникам, Рустем получает военные указания Сулеймана, переданные через Усатого посредника. Воспользовавшись тем, что Михримах со свитой ушла из сада, Рустем велит Усатому не ошиваться тут и держаться подальше от семейства Рустемовых. ББ, как обычно, намек не понял, он понимает только прямые приказы, четко сформулированные, безо всяких произвольных толкований. Типично армейское мышление.
Хюсрев уходит на войну и прощается с супругой, заклиная ее не идти на поводу у эмоций и не делать ничего такого, за что, в крайнем случае, ее могут всего лишь отправить подышать воздухом. Хатидже намерена гостить у Шах до его возвращения. Хюсрев предлагает ей пользоваться его слугой, который предан как собака, и сделает все, о чем попросишь. Ну вот, исполнитель найден, подумала Психея.
Гарем, суматоха. Идет сортировка перезревших теток и вещей по гаремам шехзадят. Сюмбюль эмоционально руководит процессом. Пришедшая Афифе рассказывает, что Хюррем (позаимствовав мантию-невидимку у Гарри Поттера) прошла к Сулейману с сыновьями на церемонию прощания. Сюмбюль интересуется у Афифе, в Топкапах ли останутся МахМусты. Да, конечно, куда ж им идти, ответила Афифе, но ты не ссы, мы Хюррем и вообще всех защитим в отсутствие Хозяина.
Эбу-сууд обсуждает с В-Азамом меры предосторожности на время похода, затрагивая вопрос распоясавшихся после отъезда Главного борца с проституцией злачных заведений. Беспокоится папашка, что его озабоченный сынок, пока папка уедет из дома, опять начнет бухать и хальветиться напропалую. В-Азам уверяет, что Шехзадище-то остается за главного, а посему порядок в Османском доме обеспечен. Хюсрев, у которого В-Азамское кресло вытащили прямо из-под задницы, вставляет В-Азаму, что в казармах остается 3000 янычар, и если им вожжа под хвост попадет, и они начнут бунтовать, Шехзадище может не справиться, где ж столько золота взять, они ж в столице, это только в Манисе текут золотые реки, растут конопляные поля, приносящие безлимитные доходы. Но Барбаросса обещает, как только, так сразу примчаться с моря на выручку его любимому шехзадатому шехзаде в случае необходимости. Сколько нянек сразу, везет же. Тошни получает наказ от Барбароссы не покидать Шехзадище (как будто тот собирался) и маякать в случае чего, а также держать Махидевран на привязи, чтобы не косячила. Вот все понимают, что Махидевран способна начудесить, а виновата все равно будет Рыжая.
Церемония бабского прощания прошла за кадром. Отправив Джихангира к невидимой Валиде, Михримах узнает, что Махидевран будет жить в Топкапы, а не у Шах. Хатидже интересуется у племяшки, а в чем дело, чем-то недовольна, милая? Да нет, переезжайте все, приглядывать за всеми вами в куче мне будет удобнее, потому как и я тут поселюсь, дабы проследить, чтобы с маман не случилось всяких бытовых неприятностей, в виде пищевых отравлений, ударов током, свалившихся на голову многотонных конструкций, мокрого пола в хаммаме и прочее-прочее, сами продолжите список, тетушки, ответила Михримах. Так-с, почуяв повод поскандалить, участницы подтянулись поближе. Хатидже возмущенно выразила всеобщее мнение, не от них ли племяшка собралась оберегать свою маман? Да мне пофиг, но в случае чего под замес попадут все, кто стоят сейчас в этой комнате, и чистокровные и подлизывающие чистокровным, все – мило попрощалась Михримах и ушла. Психея возмущена, эта малолетка смеет угрожать им, пожилым женщинам! Шах уводит ее в свой сарай, наказывая Афифе следить за порядком.
Мустафа прощается с папА, тот вверяет ему столицу и уходит на войну.
Венгрия. Турки подоспели, Изабелла рада.
Где-то на войне. Вечерняя планерка в палатке СС. Раздав указания, Сулейман замечает, что Мехмет грустит. Мехмет делится с ним тем, что в Манисе все обожают Мустафу, а он чувствует, что сместил брата. Сулейман уверяет, что и Мехмет преуспеет, и вообще в государственных делах не должно быть эмоций, это не кухня и не детская, будешь чувствовать вину – станешь слабым, и тогда тебя сожрут те, к кому и чувствуешь вину.
Сюмбюль врывается в покои Хюррем, где Михримах сидит с дочерью и вручает ей письмо, из которого та узнает, что Селим в Кемской волости приболел и просит маму срочно приехать к нему поставить градусник, сварить морс и обтереть спиртом.
Михримах говорит Сюмбюлю, чтоб запрягали лошадей: мамА едет к Селиму рано утром. Сюмбюль уверяет, что Шехзадище не позволит ей уехать. Михримах берет его на себя.
Ночь, военный лагерь. Один из янычар подмазывается к Мехмету, говоря, что очень рад его назначению в Манису, потому как сам оттуда, и все жители будут рады. Мехмет польщен, повелся, наивный, на развод. Обратив на себя внимание, янычар «случайно» роняет незавершенную картинку лошади. Мехмет, заинтересовавшись, просит показать ему ее по завершении работы.
Раннее утро. Человек, со спины напоминающий Хюррем, проследовал в карету. Михримах удивлена, что Диана осталась тут, а не поехала вместе с Хюррем. Та отвечает, что таков был ее приказ.
Тошни докладывает Мустафе, что Хюррем рано утром слиняла из сарая, предположительно, в Кемску волость к Селиму, который предположительно заболел. Мустафа возмущается, как посмела свободная женщина Востока и законная жена Султана покинуть сарай без его разрешения, когда только всяким шалашовкам позволено шастать туда-сюда.
Мрачный, оставив ворота нараспашку, докладывает Династиям, что Хюррем уехала к заболевшему Селиму. Сочувствуют. Махидевран возмущена, что та уехала без разрешения пасынка. Гюльфем неожиданно для всех присутствующих выказывает мнение, что матери негоже сидеть на месте, когда ребенок болеет. Шах высказывается, что тоже не прочь была бы поехать, если б знала, и велит Мрачному пригнать карету, чтобы поехать в Топкапы.
Мустафа велит Тошни притащить Хюррем силой обратно, потому как папА три шкуры с него спустит, если с ненавистной мачехой случится то, о чем мечтают его тетушки и маман. Михримах приходит и сообщает о ситуации с поездкой, прося оставить мать в покое, потому как Селиму очень тяжко и мама нужна там.
Усатико получает письмо из столицы, Рустем видит этот процесс и требует объяснить, от кого это письмо. Усатико отвечает, что это личное. Матракчи отвлекает Рустема сообщением о вызове к СС. Усатико доволен, что Рустем ревнует, думая, что это письмо от Михримах, хотя письмо от брата.
Янычар дарит законченную картинку с лошадью Мехмету и делает тому комплименты.
Планерка у СС. Сулейман узнает, что крепость Изабеллы освобождена и велит привезти ее к нему на аудиенцию.
Ночь. Шатер. Мухибби строчит вирши. Суть:
«Не нужна мне малина,
Не страшна мне ангина,
Не боюсь я вообще ничего!
Лишь бы только Мальвина,
Лишь бы только Мальвина,
Лишь бы только Мальвина
Обожала меня одного» (с)
Утро. Пожаловала Изабелла с младенцем, благодарит Сулеймана за помощь. Тот интересуется, почему его солдат не пустили внутрь крепости. Та отвечает, что народ боится, потому как считает, что турки не возвращают обратно земли, на которые наступила их нога. Темные люди, епт. Тут ребенок заплакал, сисю просит. Сулейман вместо сиси провозглашает его преемником отца Сигизмунда, но поскольку тот еще недееспособен, потому Венгрия включается в состав ОИ, а сам король будет принцем Трансильвании, той самой, где живет до сих пор граф Дракула.
Михримах приходит к Мустафе и показывает письмо от Селима, живого-здорового, который и не болел ничем, что означает, что Хюррем не доехала туда, а посему подать немедля мою мамА!!!!! Пришедшая Махидевран интересуется, чего тут такое творится? Мустафа объявляет, что Хюррем пропала, а письмо Селима – утка.
Шах приходит к Хатидже и интересуется, где Хюррем, она пропала. Психея уверяет, что не в курсе.
В покоях Хюррем Михримах не находит себе места и приказывает организовать поисковую операцию. Сюмбюль советует Михримах пойти потребовать отчета у тех, кто неоднократно покушался на Хюррем.
Мустафа требует, чтобы мамА рассказала ему правду, кто причастен к пропаже Рыжей. Махидевран уверяет, что она тут ни при чем, когда у Рыжей и так полно врагов, и тот, кто ее удавил, да будет с ним Божья воля, Аминь. Маман, включите мозг, меня понизили в должности, теперь Хюррем пропала, кого обвинят в этом, как думаете? – призывает Мустафа. Но ты же ее хотел остановить и отправил весть папА, что она уехала к заболевшему Селиму, так что руки умыты – успокоила мамА. Вошедший Тошни объявляет, что все-все-все ищут по дороге в Кемску волость, чего-нить да найдут.
Михримах посещает Шах и обвиняет ее в том, что они подстроили ловушку ее матери. Шах советует племяшке следить за базаром и не забывать, кто перед ней стоит. Племяшка отвечает, что это видимо у Династии амнезия, раз до них еще не дошло, что Михримах – не какая-нить бедная Настя с соседней деревни, а сама Дочь самогО Султана Сулеймана, а посему где ее мать и что они с ней сделали, отвечать немедля! Шах поражена, Боже, какой слог, какой типаж, браво, браво! Михримах напоминает тетке о вражде между ней и матерью, о многочисленных попытках ее убийства Психеей, которая не замедлила возмущенно вступить на сцену. Михримах требует у Психеи отчитаться, куда та дела ее мать. Психея велит разбушевавшейся племяшке идти к себе, но та отвечает, что никто не может ей приказывать, куда ходить и чего делать, и если с ее мамА случится что-то, Династиям от нее придет личный кабздец. Шах в роли миротворицы пытается урезонить распоясавшуюся малолетку, но Михримах уверяет, что Сулейман всех их порвет на лоскутки, когда вернется.
Топкапы. Сад. Мустафа встречает вернувшегося Сулеймана и сообщает ему, что с Селимом все ОК, а вот Хюррем так и не доехала до Кемской волости, потому как пропала. Совсем пропала. Йок Султанши, совсем йок…