«Тонкая» интрига Валиде

Именно во всей – достаточно длительной истории противостояния Валиде и Хуррем, выявились слабые стороны самой личности «старой» султанши.
(Не случайны кавычки; ведь в тот момент, когда в серале нарисовалась пятнадцати- четырнадцати?-летняя Сашенька, Валиде Айше Хафса Султан едва исполнилось 40 лет).
Итак, пишет Исмаил Хани Данишменд, воспользовавшись отсутствием Сулеймана (и, кстати, Ибрагима, этот-то был куда осторожней разгневанных султанш!), Валиде решает выдать юную Хуррем замуж.
Тут ничего шибко удивительного нет, такие вещи в Блистательной Порте случались и при иных султанах.
Не то, чтобы «На тебе, Боже, что нам, грешным, негоже», отнюдь. Просто получи, верный мой подданный, Шубу с Царского Плеча!
Были, конечно, и нюансы.
Дарили одалисок – и легко! – коих султан (или шахзаде) даже и в глаза не видел: они, естественно, были девственницы, и тут никаких проблем не возникало.
Дарили и тех, которые NN-ый срок жили с султаном, и вот тут возникали коллизии, и неслучайные.
Как разъясняет Ахмет Рефик Алтынай, одалиски такого рода воспринимались будущими женихами кисло, несмотря на то, что подобных невест (в смысле – женихов подобных невест) султан одаривал особенно щедро – акче и драгоценностями.
Тем не менее, эпоха была отнюдь не такая просвещенно-прогрессивная, как ныне, и потому девственности придавался особливый, сакральный смысл.
А осетрина второй свежести успехом не пользовалась!
Да и потенциальные женихи были людьми достаточно знатными и богатыми (не стал же бы султан дарить свою одалиску Бог знает кому).
Впрочем, дабы покончить с подобного рода скользким сюжетом, вспомните один из лучших рассказов позднего Толстого – «Отец Сергий».
На подобного рода браки, впрочем, существовали и некоторые ограничения.
Так даже сам султан не мог никому подарить мать живого и здорового шахзаде. Поэтому сколько бы лет он не уклонялся от встреч с Махидевран (а эта история стала просто притчей во языцех в Серале), Сулейман обязан был держать ее во дворце – ну хотя бы в качестве будущей Валиде, поскольку первородство Мустафы изначально никем – даже Хурремийе – не подвергалось сомнению.
Что до Гюльфем, то ее – после смерти ее сына от Сулеймана – последний и со-бирался выдать замуж за одного из пашей, но что-то не срослось…
То ли сама Гюльфем не пожелала уходить из сераля, то ли Сулейман понял, что его второй жене придется с этим пашой несладко (уж тот-то бы отыгрался на беззащитной Гюльфем за свое унижение), но, в конце концов, та осталась при дворе.
Валиде обратились, как я понял, к великому паше Румели, человек входил в первую пятерку османской иерархии – на уровне великого визиря, великого сераскира, Шейх-уль-Ислама, примерно так.
У него был сын – парень лет двадцати пяти, блестяще образованный аристократ, на всех восточных языках – как и Сулейман – стихи писал.
Парень был и боевой – принял участие в нескольких походах в Персию, и там себя отлично зарекомендовал.
А самое интересное – он был одним из богатейших османских землевладельцев, при-чем на правах безусловного владения.
То есть не во временное пользование от султана получал за ленную службу, а непо-средственно сии земли его были.
И еще раз подчеркну, крупнейшим землевладельцем был не паша Румели, а именно ЕГО СЫН!
Уж и не знаю как, через мать, что ли?
И вот этому-то паше Валиде со свойственной ей прямотой посоветовала немедля, не откладывая, так сказать, в долгий ящик, женить сына на Хуррем, пояснив, какая в сем для их семейства высокая честь.
Паша с сыном, отмечает Исмаил Хани Данишменд, пришли в ужас: видимо, им, умам не сугубым, не дано было понять, почему женитьба на малолетней русской рабыне, пусть даже и прошедшей через постель султана, такая уж для их знатного семейства шибкая честь.
Паша начал тянуть волынку, уклоняясь от встреч с Валиде, а сынок даже решил по-добру-поздорову вообще убраться из Константинополя – вот уж воистину – от греха подальше!
Но не тут-то было. Валиде приперла их к стенке – и фактически получила отказ!
Это еще раз подтверждает ту простейшую истину, что любой абсолютизм не может быть 100% -но АБСОЛЮТЕН.
Не знаю, чем бы и дело кончилось (Валиде была дама своевольная), но кому-то в се-рале пришла в голову оригинальная мысль: показать двум нашим героям Сашеньку Лисовскую живьем!
Валиде – по крайней мере, так считают и Ахмет Рефик Алтынай, и Исмаил Хани Да-нишменд – сначала чуть чувств не лишилась.
Ведь это означало впустить двух посторонних мужчин в Сераль!
Однако как-то ее убедили: паше Румели и его сыну показали средь бела дня Хуррем в саду (сама Роксолана о сем и не ведала). Хуррем, собственно, ничего и не делала, просто хохотала, как всегда, однако этого хватило.
Сын паши моментально скатился с катушек, и начал средь бела (повторимся!) дня вламываться в сераль, расшвыривая не токмо евнухов, но и здоровеннейших бостан-джи.
МОлодец требовал немедля отдать ему Хуррем, так сказать, на жизнь вечную.
Слегка опешившая Валиде начала объяснять, что с одной стороны, она весьма рада, но с другой ведь Хуррем была – пусть и не очень долго – фавориткой действующего султана, и все надобно, стало быть, организовать по достоинству.
Нужно – разъясняла Валиде – подготовить одежды для невесты, исфаханские ковры, а также немалую сумму в золоте и серебре; да и какой-нибудь дом ей надо дать в Галате, ну как бы в приданое…
Сын паши, проявляя невежливость, перебил Валиде. Он разъяснил, что никакого приданого за Хуррем вообще не хочет, а вовсе напротив, подготовил за невесту выкуп (КАЛЫМ).
Сын паши подчеркнул, что у него в сундуках уже сложены 500.000 золотых акче – пол Константинополя можно было купить – и по первому же мановению руки Валиде он немедля выкупит Роксолану.
Валиде, совсем еще нестарую женщину, едва не хватил удар. Она с трудом выторговала пару дней, объяснив, что хочет должным образом проинструктировать Хуррем (та еще ни о чем и не догадывалась!).
С трудом выпроводив парня, Валиде Айша Хафса Султан созвала своих сообщниц – Гюльфем и Махидевран.
Как отмечает Исмаил Хани Данишменд, присутствовала и Хатитдже.
После сообщения Валиде о случившемся, царственные дамы впали в ступор. 
Некоторые современные турецкие авторы, анализируя сей сюжет, иронизируют: де-скать, первые дамы империи всерьез призадумались о том, найдется ли кто-нибудь, кто даст за всех них вместе хоть десятую часть цены Хуррем. И только Хатитдже – чистая душа! – выдала что-то в том духе, что, мол, Хвала Аллаху, что Хуррем видел только этот парень. Иначе бы, мол, очередь стояла.
И зря выдала.
Немедля явился к Валиде отец парня, тот самый паша Румели, и стал добиваться Хуррем уже для себя, обещая выплатить за Сашеньку сумму еще большую, нежели его сын.
(Вообще сколько у этой семейки денег-то было?)
Валиде уже окончательно пришла в ужас, и принялась усовещивать старого (а, кстати, может и не старого, почем я-то знаю) пашу, убеждая того не становиться на пути у сына.
Паше Румели аргументация Валиде явно не понравилась, и он, что-то бурча, удалился, обещая, впрочем, вернуться.

Сегодняшняя попытка создания «культа» Махидевран связана с неким разме-жеванием на Северном Кавказе – не военным (это само собой), не внутрикон-фессиональным, нет, ИСТОРИКО-ПОЛИТИЧЕСКИМ.
И если одни силы на этом самом Северном Кавказе, ориентированные на Москву, об-ращаются к опыту Великой Русской Империи (см. размышления на эту тему Д. О. Рагозина), то другие – совершенно логично – видят в прошлом альтернативу русским, то бишь свое сверхгосударство: Великую Оттоманскую Империю.
К Империи потомков Османа и апеллируют. И при сем раскладе черкесская красавица Гюльбахор-Махидевран насущно необходима.

Часть 12
Абсолютная апология Роксоланы
Как и обещал, в части двенадцатой поговорим о Роксолане (Хуррем), а в заключительной, тринадцатой части, попытаемся дать жесткую, я бы сказал – сухую, но по возможности объективную оценку всего правления Великолепного Султана.
Что до Хуррем, то сегодняшняя статья будет насквозь апологетической, то бишь я, автор, добровольно беру на себя функции адвоката Александры (Анастасии) Лисовской.
Естественно, это совершенно не  нужно самой Хуррем, ТАМ у нее и судьи, и адвокаты куда круче. Наверное, не слишком необходимо сие и для установления исторической истины.
История – это Вам, господа, не математика, в итоге каждый останется при своем. А вот политологически обыграть образ Сашеньки Лисовской – попытаемся.

Успех сериала «Великолепный век» – ощутимая реалия
О Хуррем ведь много всего понаписано. Роман Загребельного «Роксолана» еще при жизни писателя – и не токмо на Украйне, во всем Союзе – был признан классикой.
Загребельный наполучал почетнейших премий, по-моему, даже Ленинскую, стал ака-демиком, и все такое прочее…
И это при том, что светлый лик Сашеньки Лисовской как-то слабо вписывался в кано-ны  соцреализма: рабыня, знаете ли, наложница, султанша потом.
Но никакого ажиотажа вокруг Роксоланы – даже в пределах Украинской ССР – отнюдь не возникло.
Не была ажиотажа и когда – уже в незалежной – Украине вышел сериал о Хуррем с лицензионной украинской красуней Ольгой Сумской в главной роли. Посмотрели, позевали…
То же и у турок. Ведь «Великолепный век» – второй сериал, снятый о Хуррем на ро-дине Сулеймана Великолепного.
Первый, снятый в начале сего столетия, то есть лет десять тому назад, вообще никакого эффекта не произвел (даже внутри Турции). И вдруг такой триумф!
  И не токмо в землях, кои принадлежали (территориально) к Великой Империи Отто-манов, но и в странах соседних.
И хотя в Греции название сериала перевели как «Сулейман Великолепный» («ΟΣουλεϊμάνοςοΜεγαλοπρεπής»), совершенно ясно, что основной нерв повествования – это Хуррем, ее судьба.
(Может быть, даже и Ибрагим; но в любом случае сам Сулейман, несмотря на блестя-щую игру Халида Эргенча, больше роль представительская, как бы репрезентативно украшающая). Сужу, по крайней мере, на основе тех серий, которые сам видел.
К тому же есть одно НО: только сериальная Хуррем на огромном пространстве от Италии и Хорватии и до Таджикских гор вызывает столь неоднозначные чувства.
К иным – путаным психологически – героям и героиням, к тому же Паргалы, к Ха-титдже, к Нигяр, все же отношение более спокойное.
Подчеркиваю – путаным психологически, постоянно преступающим какие-то каноны, кои, как и положено канонам, были для них обязательны.
Есть в сериале и цельные натуры, у которых мир ясен и чист, такие и на смерть легко пойдут: тот же Бали-бей Малкочоглу, та же Дайе или Насух-эфенди Матракчи.
Да, пожалуй, и поэт-мусульманин Фидани, ненавидевший Ибрагима как «скрыто-православного»?!
А вот среди прочих, не мольеровски однозначных, а по-шекспировски сложных фигур сериала, Роксолана явно выделяется.
Роксолана: самое начало
Роксолана – изначально нехорошая, в отношении Сашеньки Лисовской презумпция невиновности почему-то вообще не действует.
Уже известный нам Ахмет Рефик Алтынай (1880 – 1937) в своем труде «Женский Султанат» прямо обвиняет Роксолану во всех мыслимых и немыслимых грехах.
«….(Хюррем Султан) желала завладеть Падишахом с помощью своей красоты и стать единственной Султаншей во Дворце и в Государстве.

Чтобы осуществить эту мечту, она не гнушалась ни обманом, ни предательством, ни убийством». Да из чего беснуетесь Вы столько, господин Ахмет Рефик Алтынай?!
Ну хотела Роксолана с помощью красоты подчинить своему влиянию Сулеймана, ну так и что? Разве то же самое не делали сотни одалисок на протяжении всей истории Блистательной Порты?
Не у всех получалось, честно говоря, ни у одной не вышло так, как у Хуррем, ну так это история иная… Хотела быть единственной – ну и что?
Любая женщина этого хочет, тем более не забудем, Хуррем, в смысле Александра – Анастасия, вообще дочь православного священника, и ей все эти гаремные установле-ния должны были казаться дикостью. Что, не так?
Спустя несколько столетий французские просветители – и Вольтер, и Монтескье, и Дидро – утверждали, что у мусульман институт брака ВООБЩЕ отсутствует.
Они отрицали полигинию, то бишь многоженство, как форму брака, полагая един-ственно возможной формой такового лишь моногамную семью.
Естественно, и новоявленной мусульманке Хуррем все эти гаремно-исламские тради-ции – как минимум – резали глаз.
Что же до того, что для осуществления своих планов Хуррем «не гнушалась ни обма-ном, ни предательством, ни убийством», то тут и возражать неохота.
Знаете, уважаемый читатель, несколько позже Хуррем, но в том же XVI столетии на Британских островах жили две дамы: Елизавета I Тюдор, королева Английская, и Ма-рия Стюарт, королева Шотландская.
Вот уж где, мои дорогие, были и предательство, и обман. Куда там Махидевран и Хуррем!
Кончилось все сие тем, что Елизавета, лицемеря – по решению какого-то суда лондонского муниципалитета?! – послала Марию Стюарт, законную королеву, монархиню, в конце концов, помазанницу Божию – на плаху.
И были Елизавета Тюдор и Мария Стюарт не какие-то рабыни – вроде Махидевран и Хуррем – отнюдь,  монаршие особы, и к тому же – двоюродные сестры!
Однако Ахмет Рефик Алтынай не успокаивается: «Султан Сулейман был просто ин-струментом в руках Хюррем, который делал все, что она пожелает…
После вереницы убийств он исчезал в объятиях Хюррем и начиналась эпоха султаната Нурбану».

«Завещание» МехметаII Фатиха
Что до султаната Нурбану, то я и сам, как некогда уже поминал, не слишком в курсе всей этой истории, а вот все прочее ясно.
Однако не будем забывать, что Сулейман отнюдь не был самым кровавым османским султаном, и более того, отнюдь не был самым жестоким правителем своей эпохи вооб-ще.
Эпоха Сулеймана – это и эпоха Тахмаспа в Персии (кровь там лилась рекой – и это я еще мягко сказал).
Ну ладно, это мусульмане, но и в христианских странах: в Англии – Генрих VIII Тюдор, во Франции – Варфоломеевская ночь. Да и в Московии с 1533 по 1584 годы правил Иоанн IV Васильевич Грозный.
Вы знаете, уважаемый читатель, с каким пиететом я отношусь к этому – доподлинно – великому государю, но обвинить Грозного в мягкосердечии тоже был бы, конечно, перебор

Во многом внутридинастическая жестокость Сулеймана Великолепного была обуслов-лена тем решением, кое принял его прадед, Мехмет Завоеватель, тот самый, который в 1453 году захватил Константинополь.
И до Мехмета Фатиха в вопросе о преемственности престола у турок царил натураль-ный кровавый беспредел, но Мехмет всех превзошел.
У иных народов бытовали по сути три системы наследования трона, простые и понят-ные.
Первая – МАЙОРАТ – то есть переход престола от отца к старшему сыну.
Не будем углубляться в историю, мол, у каких народов и при каких обстоятельствах, суть ясна: от отца – к старшему сыну.
Вторая система –МИНОРАТ – и тоже без экскурсов; от отца к сыну МЛАДШЕМУ.
И, наконец, третья, ЛЕСТВИЧНАЯ система, самая путаная (от церковнославянского «лествица» – лестница).
Это когда престол идет от монарха к следующему по возрасту (как правило, к следующему по возрасту БРАТУ).
Система лествичная – весьма рискованная, поскольку состарившемуся дяде могут противостоять уже весьма взрослые племянники – дети его старшего брата. Однако в любом случае – система ПОНЯТНАЯ.
И, наконец, даже если все три системы по какой-то причине не срабатывают, остается хоть сомнительное, но все же решение: полагаемся целиком и полностью – НА МОНАРШУЮ ВОЛЮ!
Так сделали русские, когда Петр Великий принял решение о назначении монархом собственного преемника, какого угодно преемника, лишь бы тот (та) имели хоть какое-то отношение к монаршей же семье.
В результате на русском престоле оказалась неведомого происхождения прачка Марта Скавронская (жена самого Петра) – Екатерина I, ее незаконнорожденная дочь Елизавета, и даже едва не стала самодержицей(!!!) София, кажется, Долгорукая(или Катерина?), и только на том основании, что была невестой (!) умершего Петра II, сына Алексея и внука Петра Великого.
Слава Богу, что спустя три четверти века, Павел своим «Указом о единонаследии» изничтожил сей театр абсурда, живший по каким-то малопонятным законам. Но у турок ведь и этого-то не было! Просто каждое восшествие на престол сопровождалось массовым избиением шах-задэ, кроме одного-единственного. Того, кто и становился султаном.
В этом смысле даже «Завещание» Мехмета Завоевателя было шагом вперед. Написал – и сам же засомневался; так ли?
Ну, а о чем, собственно, сказал-то в нем (в «Завещании» – Я.Т.) воинственный султан? Мехмет рассудил следующим образом: восходя на престол законный шах-задэ (в смысле самый законный, законнейший), то есть попросту старший, ОБЯЗАН был уничтожить всех своих братьев.
Поэтому, когда сегодня поклонники сериала рассуждают о Мустафе и о том, какие кровавые планы были у «жестокосердой» Махидевран по поводу детей Хуррем, сии поклонники НЕПРАВЫ.
Дело не в персоналиях, дело в соблюдении принципа историзма.
Ситуацию –любую – мы об этом уже говорили, надо оценивать из реалиий того времени, кое описываем. Не из сегодняшних!
Иначе у нас Божественный Леонардо глупее любого первоклашки; он ведь не только не умел компьютер включить, но даже и об электричестве имел сомнительное пред-ставление.
Как говорится, не тычьте мне, пожалуйста, вашим Пушкиным. Малограмотный пиит – он даже Достоевского не читал!
Так вот по реалиям того времени, когда было принято решение об исцелении – чрез муки – несчастного Джихангира, младшего сына Сулеймана и Хуррем, расклад был таков.
Сулейман теряет сознание, его состояние резко ухудшается, и знаменитый врач-еврей, который был во Дворце, заявляет, что шансов на исцеление султана маловато, да и те сомнительные.
Немедленно все дворцовые крысы перебегают на сторону Махидевран и Мустафы – и ждут смерти Сулеймана!
Мустафа держится, скажем так, с холодком, дистанцируясь от  всего и вся – на деле предоставляя матери, ее наперсницам и башибузукам, изничтожить все потомство Хуррем.
А новый султан (то бишь Мустафа – Я.Т.) потом вылез бы, как ни в чем не бывало – в белоснежном халате!
Надо отдать должное Хуррем: она не впала в отчаяние, а из-за всех сил попыталась перетянуть на свою сторонувсех, кого могла. А это были те, кто не хотел самовластия Махидевран:  от самой Валиде и до главных евнухов – Сюмбюля-аги и Гюль-аги.
Более того, в решающий момент Хуррем поддержал даже Ибрагим-паша (Паргалы).
Тут Исмаил Хани Данишменд приводит, на мой взгляд, целый ряд блестящих мотивировок: блестящих в плане интуиции, продемонстрированной турецким историком.
Во-первых, отмечает Данишменд, Ибрагим опасался полагаться на Мустафу, несмотря на то, что с раннего детства его воспитывал.

Умный грек понимал, что любовь к Махидевран, любовь к матери, отягощенная своего рода комплексом вины за отца, всегда пересилит в сердце юного султана привязанность к ментору.
Ибрагим знал, что ничего умного от Махидевран ждать нельзя, но дров она может сходу наломать больших. Второе – даже если Ибрагим и хотел бы СТО-ПРОЦЕНТНО поддержать Мустафу, то ему пришлось бы столкнуться с соб-ственной женой.
Не знаю точно, как там, в сериале, но в книгах Алтыная и Данишменда отноше-ния Хатитдже и Мустафы – заурядные, я бы сказал, дежурные отношения тетки и племянника. И все тут Да и к МахидевранХатитдже не была привязана. Она дружила с Гульфем (ну ладно, это совсем уж другая истрия).
А вот Роксоланой любимая сестра Сулеймана всегда искренне восхищалась, завидовала ее (цитирую одного русского критика из «Литературки»)«ВОЛЕ К ЖИЗНИ», и честно говоря, побаивалась русской фаворитки своего брата.
Но то Хуррем. А вот племянницу Михримах, дочь Сулеймана и Хуррем, которая – по мнению турецких исследователей – была еще красивее общепризнанных красавиц, то бишь Махидевран и собственной матери, Хатитдже просто обожала.
По мнению Валиде Айше Хафса Султан – не менее, нежели собственных близнецов.
И сие не могло не сыграть свою роль: Хатитдже приютила и Хуррем, и всех ее сыно-вей, и Михримах в своем собственном Дворце (он же Дворец Ибрагима, как Вы понимаете).
И теперь уже Махидевран и Мустафе пришлось бы уничтожать потомство славянской султанши во дворце любимейшей сестры Сулеймана.
Трудно представить себе, чтобы Валиде отнеслась к этому спокойно. Да и Паргалы не смог бы устранившись, умыть руки.
И, наконец, в-третьих.
Хатитдже, как и Валиде Айше Хафса Султан – ее мать, попросту боготворила Сулеймана. Она, как и Валиде, любила его безо всяких оговорок, и не видела в Великолепном Султане никаких недостатков.
Для нее, как и для ее матери, Сулейман был не столько султаном – светским влады-кой, сколь халифом –  владыкой духовным, то бишь наместником Аллаха в сем бренном мире.
Нельзя не согласиться с этим удивительно верным замечанием Исмаила Хани Да-нишменда.
При этом от себя подчеркну, что отнюдь не имею в виду, что Сулейман был мужчиной, коего и могли любить лишь мать или сестра. Отнюдь.
(Кстати, у другой полнородной сестры – Бейхан, также дочери Селима Явуза и Валиде Айше Хафса Султан, отношения с Сулейманом были – хуже некуда.Ну да ладно, постараемся все же не уклоняться от магистральной линии нашего повествования).
Но вот настал момент, когда после трагедии с его младшим сыном Джихангиром, султан Сулейман впал в «бессознательное» (привожу сей, видимо, малограмотный с врачебной точки зрения термин, поскольку НИГДЕ упоминания о «коме» не встретил).

Ришелье, зная о том, что есть и такая точка зрения, и, опасаясь того, что два законных наследника попросту раздерут Францию надвое, распорядился изолировать Филиппа, и принца в сей изоляции и воспитали. Кстати, вроде бы после кончины великого кардинала, Людовик ХIII призадумался над тем, как возвернуть Филиппа, но ничего предпринять не успел. Он и пережил-то Ришелье всего на несколько месяцев. А дальше – случилось то, что случилось. Одна из версий – в «Виконте де Бражелоне».

Невыгодность стартовой позиции Мехмета, сына Хуррем

Вернемся к событиям в Блистательной Порте. К тому моменту, как присягу при торже-ственном построении корпуса янычар принял Мехмет, старший сын Сулеймана и Роксоланы, его старший брат Мустафа, сын Сулеймана и Махидевран, собственно единственный шах-задэ, не рожденный Хуррем, был уже достаточно зрелым мужчиной.
Присяга, кою янычарам – в присутствии отца и всей знати – принес Мехмет, означала по сути две вещи: во-первых, Мехмет уже совершеннолетний, ему полагается гарем и он уже может вступить в свистопляску междинастической борьбы, борьбы за власть.  С кем иным? Конечно же, с Мустафой.
Во-вторых, Мехмет приносил присягу не империи, не какой-то абстрактной Турции (а существовала ли тогда реальная Турция?) и даже не собственному отцу. Он приносил присягу ИСЛАМУ. Исламу суннитского толка.

Не будем забывать: отец Мехмета – Сулейман Великолепный – был прежде всего не султаном – светским правителем, а ХАЛИФом, то есть духовным главой правоверных, «чистых» (хальса). И здесь у Хуррем и ее сыновей была немалая проблема, даже две.
Во-первых, османы уже начали привыкать к тому, что на престол восходят урожден-ные 100%-ные мусульмане. Если у прадеда Сулеймана Мехмета Фатиха (Завоевателя), взявшего Константинополь, мать была греческой пленницей, то и дед его, Баязид Святой, и отец, Селим Явуз, были рождены от мусульманок. То есть действительно «чистые» мусульмане (хальса).
Мать самого Сулеймана Великолепного, Валиде Айше Хафса Султан, вообще была крымско-татарской царевной. Подданные Сулеймана привыкли: султан должен быть рожден не от омусульманенной христианки, а от прирожденной мусульманки. И здесь Мехмет оказывался в невыгодном положении.  Ведь что ни говори о Махидевран (о недалекости ее легенды слагали), но два фактора работали в  пользу черкешенки: она была красавицей и мусульманкой.
Конечно, красотой отличалась и ее соперница, а статью, величественностью Хуррем на голову превосходила Махидевран… Но вот с мусульманством у дочери православного попа Александры Гавриловны Лисовской были сложности. И это должно было ударить и по Мехмету, и по Рыжему Селиму, и по Баязиду – по сыновьям Роксоланы.
Была и иная проблема: Мехмет был младше Мустафы, и Хуррем не без оснований опасалась, что в случае смерти Сулеймана ее потомство будет вырезано. В полном соответствии с традициями султанского двора и с указаниями Мехмета Завоевателя. Кстати, когда умер отец будущего покорителя Константинополя, Мехмет встретился с одной из младших одалисок (наложниц) покойного и утешил ее, разъяснив, что его крохотному братцу, сыну этой самой одалиски, ничего не угрожает. Как раз в эти минуты люди, посланные новым султаном, топили грудного младенца в мыльне…

Подлинное величие Хуррем

Казалось бы, ситуация для Хуррем аховая. Но славянская султанша подключила свои плюсы.  И это вынуждены признать даже те турецкие историки, кои отнюдь не являются апологетами Хуррем. Да что там Алтынай и Данишменд! Даже те турки, которые всей душой не любят Роксолану, вынуждены признать (цитирую!), что, дескать, Алекс (так они ее именуют!) была «интеллектуально значительно выше, нежели Махидевран», и к тому же «обладала куда большим даром предвидения, чем Хатитдже».
Вот эта самая пресловутая политкорректность – добралась и до турок! Помните у До-влатова, что-то в духе «нельзя, мол, говорить шалава, надо – женщина с повышенными физиологическими потребностями». Какой там к чертям дар предвидения у Хатитдже, которая была настолько глупа, что долгие годы осуждала свою сестру (единственную!) Бейхан за приверженность памяти мужа, расстроившего султана.
То, что по приказу Сулеймана парня придушили, в расчет не принималось. Потом, правда, ликвидировали и обожаемого Хатитдже Ибрагима… Нет, не зря Ататюрк пола-гал Хатитдже  набитой дурой. И безо всякой политкорректности. Ну, да ладно, это Ке-маль, он вообще был – спустя века – влюблен в Хуррем, и сего не скрывал.
Но как Вы, уважаемый читатель, оцените то, что Хатитдже беспрерывно третировала и Хуррем, и Махидевран, подчеркивая, что она, мол, принадлежит к династии, а они, дескать, рабыни какие-то, грязь под ногтями. И именно в таких вот выражениях!
При этом сестре султана и в голову не приходила простейшая мысль: она наверху – пока правит Сулейман. Вступает на престол Мустафа, и у Махидевран появляются ши-рокие перспективы не токмо удавить Хуррем (это само собой!), но и избавиться от своевольной Хатитдже. Точно так же могла разобраться с Хатитдже и Хуррем, буде на престоле очутился Мехмет.
Что до интеллектуального превосходства Роксоланы над Махидевран, то это даже как анекдот не проходит. Образованнейшая женщина своего времени, писавшая стихи – и хорошие! в различные хрестоматии попали! то ли на семи, то ли на восьми языках, и неграмотная горянка, которая – как в той чУдной сказке – ни единой подлости, ни од-ного «жульства» не могла как следует организовать.

Но здесь срабатывает и еще один фактор, о коем сегодня почему-то не говорят. Хур-рем – идеальнейшая (ну почти!) мать. Она все делала в интересах своих детей, и сыновей, и Михримах, она ни разу своих детей не подставила. Махидевран же беспрерывно использовала Мустафу как какую-то ракету – и все для достижения своих собственных целей, кои она и сформулировать  никогда не могла. Кончилось все это для Мустафы крайне печально.
Что до Хатитдже, то она своих детей  использовала как орудие давления на Ибрагима, как орудие шантажа.т И, кстати, о материнстве.
Найдите мне в истории восточных (ну, скажем иначе, гаремных) монархий, хоть ОДНУ! монархиню, которая дотянула бы до зрелого возраста, до возраста, когда они могли бы реально претендовать на престол аж четверых кронпринцев: Мехмета, Селима, Баязида и Джихангира. Родила – и дотянула!
Однако умница Хуррем, понимая, что позиции Мехмета, как ни крути, слабее позиций Мустафы, принуждает Сулеймана Великолепного всерьез заняться вопросом о престо-лонаследнике. И именно с этого мгновения (хотя Сулейману оставалось еще жить да жить, хотя он еще переживет и любимую женщину, и обоих старших сыновей), именно с этого момента стало ясно; пора подводить итоги царствования Великолепного Султана.

Итоги Царствования. Непреходящее величие Сулеймана 

Сулейман Великолепный или КанунИ (Законодатель, от греческого канон – закон), сын султана Селима I Явуза (Грозного, или даже Бешеного) и красавицы крымско-татарской царевны Айше Хафса Султан, взошел на престол в 1520 году и правил вплоть до смерти в 1566.
Эти сорок шесть лет считаются главными в истории Сверхдержавы Оттоманов и турецкого этноса вообще.
И сие в самой Турции никогда и никем не подвергалось сомнению.
Даже когда у власти оказывались откровенно антиисламские (младотурки Энвера, к примеру), а то и антиисламско-антиосманские (Ататюрк, Инёню и прочие) сегменты турецкого общества, даже и тогда Сулейман, его обожаемая  мать – Валиде Айша Хафса Султан и возвеличенная Великолепным Султаном законная жена – Хурремийе Хасеки Султан, мать его сына и преемника Селима II Рыжего (она же Роксолана, она же Сашенька – или Настенька (?)– Лисовская), даже и тогда вся сия отнюдь не святая троица была окружена чуть ли не религиозным поклонением во всех слоях турецкого общества.

Например, в вузовских греческих учебниках утверждается, что «οι Τούρκοι είναι μια φυλή Μογγολική», то бишь турки – племя монгольского происхождения.
Смотрят греческие зрители – из тех, кто приучен мыслить – фильм «Великолепный век», и задумываются: а где, здесь, собственно, монголы? Европейские сплошь физиономии…
Вот эта европеизация, своего рода гуманизация всей истории расцвета Османской империи – истории Сулеймана Великолепного – и есть главное достижение всего сериала «Великолепный век».
И не случайно Давутоглу, человека более дальновидного, в отличие от его более горячего шефа – Реджепа Тагипа Эрдогана – вообще не затронули сцены из первого цикла, где Хуррем смущает зрителей своим откровенным декольте.
(Классно – декольте в гареме!).
Главное для Давутоглу – это история с Джихангиром, подтверждающая глубинную человечность турок (ТУРОК!),  и к тому же строжайшие законодательные устои Османской империи.
Хотя, что греха таить: во всей коллизии с Джихангиром и сказалось подлинное вели-чие Сулеймана Великолепного, а также и широта славянской души Александры Лисовской – Роксоланы.
Итоги царствования. Наследование. Мустафа
Итак, Сулейман, уже будучи вполне зрелым мужчиной, столкнулся с проблемой, с коей и сталкивается всякий восточный монарх.
То бишь монарх державы, в которой отсутствует жесткий МАЙОРАТ – передача престола по старшинству, от отца к старшему сыну.
А, следовательно, на престол может взобраться фигура подчас весьма и весьма неожиданная.
Великий властелин монголов Тэмуджин (Чингисхан) имел четырех вполне законных (в восприятии тогдашнего монгольского общества) наследников, сыновей от старшей и любимой жены Бурте – Джучи, Джагатая, Угедэя и Толуя.
И решил Чингисхан проблему отнюдь не как Соломон, сын Давидов, а попросту, как Бог на душу положит. И престол (после смерти «Потрясателя Вселенной» и в соответ-ствии с его посмертной волей) перешел к третьему сыну, Угедэю.
И что характерно, Курултай Монголов, состоявшийся после смерти Чингиса, этот выбор принял и подтвердил.
У Сулеймана ситуация была посложнее. В отличие от монголов, у османов сколь-нибудь четких воззрений по вопросу престолонаследия вообще не было. (Не полагать же таковыми кровожадные заветы Мехмета II Фатиха, о коих мы уже толковали). К тому же за долгие десятилетия в Константинополе забыли о существовании проблемы престолонаследия, поскольку ее попросту не было!
Дед Сулеймана, Баязид Святой (Баязид Дервиш) вообще вопросом о наследнике не заморачивался, поскольку престола лишился еще при жизни. Его сверг с трона собственный сын, отец Сулеймана Великолепного – Селим I Явуз.
У Явуза же был только один законный наследник – сам Сулейман. Поэтому и задумы-ваться о престолонаследии не стоило – бери, что дают. (Хотя, впрочем, Селим Явуз как раз-то задумывался: он даже отправил юному принцу отравленный – пропитанный ядом – кафтан. И если бы не чутье совсем еще молодой тогда Валиде Айше Хафса Султан, матери Сулеймана, даже трудно понять, что было бы. Возвели б на престол Хатитдже? Или Бейхан? Совсем девчонок – и на трон великой исламской империи?).
Однако никогда – ни до, ни после – в истории Державы Оттоманов вопрос о престолонаследии не стоял так остро, как в поздние годы царствования Сулеймана.
Можно сказать, что проблема наследника расколола тогдашнее турецкое общество.
Слышу голоса скептиков: а что, было у турок в XVI веке общественное мнение? И оно могло расколоть османский социум? Разве не все решал султан?
Ну, не знаю, уж какой там был общественный темперамент у суннитов Сулеймановой Поры, но раскол был, и был налицо.
Он был в Константинополе, в военно-политической верхушке, в самом Серале, был в провинциальных центрах власти, в Манисе, в Адрианополе (Эдирне), в Трапезунде (Трабзоне), в Алесандрии (Искендерии) Египетской и даже в только лишь обретенном турками Тунисе.
Явно был расколот даже янычарский корпус.
И линия раздела была четкой – Мустафа, сын Махидевран, насупротив троих старших сыновей Хуррем.
Раскол был настолько налицо, что когда сам Сулейман (еще при жизни Валиде Айше Хафса Султан) впал, скажем так, в забытье, и всем казалось, что дни Великолепного Султана сочтены, Махидевран и ее сторонники начали готовить вырезание всей линии Хуррем.
О позиции Мустафы ничего внятного сказать не могу; он вроде бы и любил потомство Хуррем, особливо Мехмета и Михримах, но тут избрал тактику «абсентеизма» (от ла-тинского absent – отсутствовать).
Возможно для того, чтобы в нужный момент вынырнуть на авансцене в шоколаде (а конкурентов-то и нет, а братья уже в мире ином!).
Естественно, когда Сулейман пришел в себя, он узнал все детали. Никаких сомнений!
Султан глубоко любил Роксолану (ее и любил!) и ему было отнюдь не безразлично, что славянской султанше и его детям от нее перережут глотки… Но, как ни странно, было и нечто похуже.
В этой истории с тяжкой болезнью Сулеймана и возможным восшествием на престол Мустафы в первый и в последний раз (единственный!) в османской истории, обречен-ная на заклание часть султанской семьи оказала сопротивление, не желая просто подставиться под под ханджары убийц, подосланных (в перспективе!) Махидевран.
Турецкие историки, в частности хорошо нам уже знакомый Данишменд, главной при-чиной сего полагают недальновидность Махидевран (Гюльбахор), то, что, дескать, красавица-черкешенка «засветилась», преждевременно раскрыв свои карты, и в итоге ее раскусили и Валиде, и Хатитдже, и сама Хуррем.
Более того, подчеркивает Данишменд, когда султан пришел в себя, он узнал, что черкесская жена не шибко переживала по поводу его смертельной болезни, а готовилась чуть ли не плясать на его могиле.
И из всего вышесказанного делается вывод, что во всех бедах виновата недалекая Махидевран, которая всегда грешила торопливостью и потому подставилась.
Это уж какой-то особый случай анахронизма, когда не только реалии настоящего пе-реносятся в прошлое, но и умственные способности сегодняшних авторов экстраполи-руются на их героев. Что до меня, то я довольно невысокого мнения об умственных возможностях Валиде Айша Хафса Султан, а уж тем более ее дочери – Хатитдже. Но чутье-то у них было. И Махидевран обе знали множество лет.
И раз уж и Валиде, и Хатитдже резко выступили против прихода к власти чер-кешенки (не Мустафы, отнюдь, его матери!), и пошли даже на блок с Хуррем, значит, у них на то были основания. Тем более не приходится сомневаться в реакции столь мудрых голов, как Сулейман и Роксолана.
Ну, не могла быть для Сулеймана нежданной реакция Махидевран на его болезнь и возможную кончину! Султан-то ведь прекрасно знал, что некогда любившая его черкешенка, теперь с не меньшей силой его же и ненавидит – ну хотя бы даже не то, что за годы, за десятилетия унижений…
Да и брак их был, говоря сегодняшним языком, давно уже фиктивным…
Ну, а у Хурремийе никаких иллюзий быть не могло; она прекрасно знала, что ни ее самую, ни ее детей черкешенка не пощадит. А посему Александра Лисовская готовила свои контрмеры.

Наследование. Проблема Махидевран

Естественно, что в те месяцы (!), когда Сулейман находился в забытьи, все «антимахидеврановские» силы сплотились вокруг Мехмета, старшего сына Хуррем.
Против Махидевран выступить вынуждены были практически все сколь-нибудь значимые фигуры Сулейманова царствования.
Враги Хуррем отмечают, что, дескать, главные евнухи – кызлар-агасы – то есть Сюм-бюль и Гюль, а также будущий великий визирь Рустем – Мекри Оппукович – вообще были людьми Роксоланы, что уж тут мол…
Но ведь русскую султаншу поддержали и имевшие реальную силу при дворе Бали-бей Малкочоглу и Матракчи (Насух-эфенди).
А эти двое почему? Они никакими креатурами Роксоланы отродясь не были.

я частично отредактировала перевод этой статьи, но меня на всю не хватило, но в любом случае очень интересно прочитать как там была развита кухня и ритуал еды во дворце
Кухня организации, ритуальные и праздничные блюда в Османской империи
Док.  Доктор Metin Saip Sürücüoğlu
Введение
В конце 13-го века Османского государства, основанного на северо-западе Анатолии имеют Sakarya реки и долины ее притоков, быстро развивался и превратился в великую империю.  Принимая месту своего предшественника Византийской империи и протерев его с карты, турки стали большой политической присутствия, а также самые мощные представители исламского мира.  Люди из регионов достаточно удаленных друг от друга, и из разных этнических культур объявление собрались вместе под одним политическим зонтиком (1).  Распространение на трех континентах, Османской империи таким образом, смешивается с различными культуры и как в каждой области, так и в области продуктов питания и напитков, а также, оказался в культурном обмене с ними в них.
Параллельно с развитием и ростом Османской империи, кухни дворца также показали большое развитие, и сбор высокопоставленных жителей дворец стал одним из самых важных социальных мероприятий этого периода.  Это привело к развитию чрезвычайно богата и вкусные блюда, которые отображаются все творчество и мастерство поваров (2).  Султанов и государственных чиновников, для того, чтобы кормить и держать праздники для иностранных гостей, послов и других гостей дворца, были свои повара развивать определенные рецепты.  Из тех, кто работает во дворце и особняки, повара были одними из самых любимых, французские государственные попросил разрешения, чтобы сохранить шеф-повара которых султана Абдулазиза взял с собой своего визита в Париж (3).  Во время подъема империи, турки добавили кухне каждой области они завоевали для своей кухни (4).  Таким образом, кухня османского дворца и Стамбул, в частности, стали еще богаче за этот период, чтобы достичь своего пика в 18 и 19 веков, когда империя переходит в быстрое снижение (5).

Организация кухни и правил, касающихся питания во Дворце Кухни

Историки отнесли в период с созданием империи до конца 16-го века "классического периода"; следующий период, который продлится до 18-го века "пост-классического периода", а 19-го и 20-го веков, в течение которых различные Эксперименты в модернизации были предприняты, "заключительный период (1)." историк Cevdet Паша сказал: "Если Стамбул не была завоевана, империя бы не достигли этой повышенной мощности". Согласно этому его словам, Стамбул был в одном из самое идеальное географическое мест в мире, и это было естественно, что все, что принадлежит государству было бы также иметь власть над другими народами.  Как Наполеон сказал: "Если бы не было единого мирового правительства, его центр должен быть Стамбуле.  (6). «Очевидно, Стамбул никогда не терял свое значение на протяжении всей истории.

После Фатих Султан Мехмет (Мехмет Завоеватель) занял Стамбул и поселилась во дворце Топкапы, он также постановил, официальный этикету и манерам, касающиеся пищи и еды.  По этой причине, кухня занимает важное место в жизни дворца.  Каждый день, дворец Топкапы пищевых продуктов, произведенных для 1,500-2000 человек, включая слуг, янычар, члены дивана, государственных служащих, султан и его семьи, а на праздники и другие специальные дни это число увеличилось в три раза (5).

Приемы и праздники дано на диван для иностранных послов следуют более или менее тот же протокол.  Большие серебряные подносы подшипник еды, принесенной на дворцовых слуг были размещены на низ-кие столики и гости ели в малых группах.  Информация по этому вопросу, полученные от иностранных послов и путешественников, а также османских источниках показывают, что турецкое общество включено чрезвычайно богатыми кулинарными традициями и практикой.  Кроме того, свадеб, военные награды и торжеств включены некоторые из самых блестящих страниц истории Османской империи.  С их обряды, гости, дани, дисплеи, и еда и напитки подаются эти торжества были культурными сокровищами.

В этой статье будут рассмотрены темы, включая организацию кухни, правила для приема пищи во дворце, в еде и этикет султанов, есть этикет для уплаты ulufe (деньги, выплачиваемые янычар на фураж), приемы послов и иностранные гости и встречи Диван, продукты питания и таможенного во дворце во время месяца Рамадан, и праздники данного по случаю князей обрезания и других торжеств.
     Дворец, в котором проживал султан был обычно называют Saray_ı Хумаюна.  Са-мым известным из них является дворец Топкапы, сегодня музее Топкапы.  In1640, Дворец Топкапы был домом для 40.000 человек, а в 1478 году, во время правления Мехмета Завоевателя, только 726 людей жили во дворце.  С учетом числа людей, живущих их во время правления его преемников, мы должны заключить, что правление султана Мехмета был одним из простоты и бережливости (8).

Первый дворец, который султан Мехмет Завоеватель построил после того, Стамбул был Эски-Сарай, или "Старый дворец.« Бегун в 1454 году и закончено в 1457 году, этот дворец был сад, где Beyazit университета сегодня (8,9).  До завершения этого дворца, Мехмет жил во дворце в Эдирне.  Позже старого дворца был отведен для матери умершего или свергнутого султана, некоторые из старых жен (cariye ы), кто пал в немилость и сестры султана (8).  Строительство нового дворца (Топкапы) было начато в 1465 году, и первый этап строительства был завершен в 1478 году.  Первый дворец будет построен был Çinili Köşk, второй был Sirca дворца.  Bab-ı Хумаюн (1473) была завершена лишь в последние годы жизни Мехмета. I Arz Odas, диван и Ода была построена во время правления Мехмета; гарема была построена в более поздние годы (8).  Османских султанов жили в дворец Топкапы до 1873 года, когда дворец Долмабахче был построен (10).  Таким образом, до правления султана Абдюлмецида, сердце Османской империи был дворец Топкапы (3).

Османских дворцов, как правило, состоит из трех разделов, известный как Birun, Enderun и Mabeyn (10).  Enderun является внутренней части дворца; Гарем был расположен в этом разделе.  Birun, известный как Mabeyn-и Хумаюн после периода Реформации, состояла из внешнего разделы дворец (7).  Настоящее имя Гарем является Дар üssaade », что означает« дом счастья ». Поступающих от одного из двух своих ворот придет в гарем ağaları или гарем господ, стоящих на страже.  Османская гарем был построен по квартире султана и что из Валиде Султан, мать (10).

Третий ворота дворца Топкапы, Баб üssade, охранялся белыми евнухами.  За воротами kuşhane, или от-дельная кухня, управление гарем был в руках черный евнух охранников (10).  Те, кто работает во Дворце вступит через первые ворота дворца Топкапы, Баб-ı Хумаюн, не позднее чем через один час после рассвета молитвы (11).

Ba BUS-Селам является средним ворот дворца, за этими воротами начинается вторая часть дворца, 160 х 130 м прямоугольной области.  Как шествия (Алай) для байрам и других мероприятий были проведены здесь, он был также известен как Алайский Meydan я, или в правой части этой области является Matbah-ı Amire, или дворец кухня "Процессия площади.», И в слева были королевские конюшни (11).

Организация и продовольствия правил во Дворце Кухни

Османского дворца в Стамбуле и Эдирне, содержащиеся две кухни, Matbah-ı Хумаюн и Matbah-ı Amire.  Matbah-ı Хумаюн (Imperial кухня) была использована только для подготовки к султану себя.  На дворца Топкапы, эта кухня, также известный как Шейн ку, был расположен в гареме (13).  На кухнях дворца составляли большую и сложную учреждения.  Повара готовят ежедневные приемы пищи принадлежало несколько отдельных классов.  Во главе списка, наблюдая за пищу, приготовленную для султана, были ку şçubaşlı с, а на очереди были имеет Mutfak повара, который готовил для матери султана, а также жители гарем.  В третьем разделе было Matbah-ı Amire, который подготовил пищу для тех, кто в Enderun и Birun, и всех, кто, по какой причине, ели во дворце.  В дополнение к этому около 300 больше поваров, называют их таким специальностям, как tatlıcı (сладкий производителя), Balikci (тот, кто подготовлен рыбы), hamurcu (кто имел дело с тестом / хлебобулочных изделий) и др. (12).

Tatlıcı с, или сладкий / десерт шеф-поваров, состоит в отдельный класс шеф-повара дворца.  Эта группа, ответственная за подготовку халва, Мацунь ("пасты"), сиропы и другие сладости, были известны как hevac ıyan-Хасса (королевский халва лиц) (12).  В их кухне, helvahâne, они произвели шербет, консервы и даже ароматные мыла.  Самый высокий офицер в helvahâne был ıbaşı helvac (руководитель халва шеф-повара).  Оба турецкие и западные блюда были готовы к большим праздникам, и только в конце периода были печенья, тортов и botansale принесли извне.  В дополнение к другим поварам во дворце были те, чьей единственной обязанностью было сделать плов (3).

Каждый раздел кухне было şçıbaşı, или шеф-повар, а самый высокий рейтинг из них был известен как ОС-НОВНОЕ aşçıbaşı или "голова шеф-повара.« Все кухне персонал работал под Matbah Eminliği, или Кухня Trust.

Как мы рассматриваем идеальную организацию кухню сегодня, интересно сравнить его с иерархией кухни Османской течение 14-го века.  Так же, как в кухне Османской, мы видим, цепочка команд, начиная с Matbaa Eminliği (Kitchen управления - шеф-повар), Üstüdan-ı Matbah-ı Amire (подчиненного шеф-повара), Matbah-я имеет (Специальность шеф-поваров, поваров и т.д. мяса .) до Matbah-я имеет-şagirt (учеников).  Все ученики, независимо от разделов, в которых они работали, не выходят за рамки Matbah-я имеет-şagirt категории (4).

Султан Мурат III (1574-1595) было очень много детей, некоторые из которых были три и четыре года.  Каждый день изысканные блюда были доведены до султана, и остатки были поставлены на большой поднос с четырьмя чашами hoşaf каждого, и послал к князьям.  Отдельные Sofra был установлен для каждого (16).
Как Мехмет Завоеватель заявил в своей книге статуй, что «Его Императорское Величество обедает в оди-ночку", султанов съели без сопровождения (11).  До этого времени, Мехмет ел вместе с учеными.  В двор-цов Стамбула и Эдирне и в особняках, он предпочитал, чтобы поесть с теми, кто в соответствии с протоко-лом должны присутствовать, беседуя с приглашенными учеными.  Он не отделял себя от этих мудрецов, даже во время церемоний и свадеб.  В 1456 году в Эдирне, по случаю обрезания его сына царевича Мустафы, он пригласил самых уважаемых ученых к празднованию.  Он сидел Мевлана Фахреддин Acemi на его права и Мевлана Али Туси в своей левой, остальные сидят на их налево и направо.  Мевлана Хызыр бей Челеби и Мевлана Şükrüllah заняли свои места напротив него.  Как упоминалось ранее, он обедал с учеными, но позже объявил, что он будет есть в одиночку.  Одна из причин, по которой он решил съесть только то, что едят с учеными привело к неприятным аргументы о том, кто сидел за левую или правую его (13).
Некоторые из Мехмет любимые продукты Завоевателя включены жареная курица, рисовая каша, сыр пиде, яйца, шпинат пиде, манты, borani, суп, börek, мед, muhallebi, Зерде, каймак, пахлава, memune халва, kadayıf молоко, виноградный патоки, боза, nardenk и шербет.  Был также тип айран с мятой и изюмом.  Его любимые орехи и фрукты были груши, гранаты и миндаль.  В 1473 году, когда султан Мехмет пошли на кампанию Узун Гасана, он оставался в течение девяти дней в Afyonkarahisar.  Среди продуктов, которые он съел, а здесь дикие абрикосы, свежие груши LUMS, яблоки, виноград, овощи, салат, суп с кислым виноградным патоки, глава ягненка и ноги, tarhana с сыром, хлебом и börek.  Эта информация была получена из записей вошли в кухню регистров.  Не готовые к употреблению продукты был куплен другим, чем фрукты.  На протяжении этого путешествия он избегал тяжелых продуктов, заботясь, чтобы съесть немного, и несколько продуктов (13).
В дни, когда не было ни одного совещания Диван, султан вообще пошли в камере королевской, где он будет проводить время со своими бухгалтерами и дамы в ожидании, читать или заниматься своим частным интересам.  Одно из мест, где sltans сидели и развлекали себя ежедневные был великолепный зал султана, расположенный сразу за Fountain Hall, там был трон здесь для него.  Иногда он останавливался в различных киосках дворца до вечера, выполнять свои вечерние молитвы после еды, а затем, после последней молитвы ночью, удалиться в свою комнату спать (11).

Для того, чтобы узнать мнение людей из администрации, и тайно узнать о делах визирей и других государственных деятелей, они иногда меняют свои одежды и побродить по городу в масках, иногда в течение дня, иногда ночью.  Мы знаем, что во время прогулки в маскировке на рынке, Осман III купил и съел продукты, такие как гезлеме, шашлык и leblebi (18).

Как султана Абдулазиза была страсть к вкусной еды, он ожидал, специальные блюда от своей жены.  У него были черные cariye известна своими кулинарными навыками принесли во дворец.  Эти черные женщины знаем свое мастерство в создании определенных продуктов, включая равнины встречаются долму называют Эмина dolması, баклажаны с оливковым маслом, фаршированный перец и различные овощные блюда.  Блюдо, которое мы знаем сегодня, как Hünkârbeğendi было подготовлено одно из этих черных женщин.  Султан наслаждался этим блюдом очень, таким образом, его имя стало "Hünkârbeğendi" (избранное султаном) и название осталось неизменным и по сей день (15).
Как вестернизации движения в стране набрала обороты после периода реформ, обычай был принят, в частности, во время правления Абдульхамида, едят в отдельной комнате или зале, сидя на стульях за сто-лом, с отдельными пластинами, и с ножом и вилкой.  Все также был отдельный стакан воды.  Не обращая внимания на дворец правила, Абдульхамида II съел свой полдень и ужин наедине со своей любимой женой Müşfika Kadınefendi течение двадцати лет.  Вилка и нож он был из чистого золота (5).
О еде ее отца, Абдульхамида дочь Айше Osmanoglu писал:
Мой отец уйдет на пенсию рано, и вставать рано утром, пойти в хамам и занять его ванной. Затем он мог бы иметь свой завтрак, который был очень легким. Из-за его болезни, он будет пить порошковое сенны, смешать с сахаром. Ye бы выпить полстакана молока смешать с минеральной водой, а затем кофе и сигареты. Он любил кофе, и только пил кофе из Йемена. В дополнение к кофе после еды, он также заказать шесть или семь кофе между ними. Он пил кофе без сахара, ни слишком сильным, ни света. Кофе был сделан в кафе. Kahvecibaşı надеть белые перчатки и принес кофе к двери гарема, позвонил в колокольчик, и отдал ее охраннику. Кофе лоток был маленький и золота, на ней был серебряный кофейник турецкая и две белые фарфоровые чашки.
Позже он пошел бы в гареме кварталов, а оттуда в selamlık (четверти мужчин), сидеть за столом и называем его голову секретарь. Здесь он будет работать с официальными вопросами примерно до 11:00. Когда обед был готов, он пойдет в гарем и сесть, чтобы поесть с мамой. После обеда, он будет лежать на шезлонге и отдыха в течение 15-20 минут. После ужина он выходил в сад и прогуляться с генералами. В часы пик он будет оставаться в Mabeyn до полуночи. С немногими исключениями, в течение двадцати лет, как султан, он съел ужин каждый вечер с моей матерью. В лимонада вечером или шербет из смородины или граната была доставлена в своей спальне.
Серебро было золото. Это был старый обычай дворца, обед был в одиннадцать часов и ужин в пять лет. Kilercibaşı впереди, за ним второй, третий и четвертый kilercis, принесет в посуду, которую они ставили в Basketweave случаях, вместе с tablakârbaşı, одетая в короткие серебряные вышитые рубашки и широких шаровар, и большой поднос на голову, выйдет из королевских кладовых во дворе возле столовой. Вот они бы на месте поднос, на откидной столик, а также подготовить обеденный стол. Двое охранников ждал у двери, и kilercibaşı ждали в зале ожидания для еды, чтобы быть изложены. Как только она была готова, казначей пойдет к маме и сказать: "Наш хозяин хочет, чтобы вы." Моя мать бы сразу пойти и сидеть с моим отцом за столом. Какую бы пищу в списке мой отец выбрал придет. Что касается продуктов, мой отец ел больше всего - на обед, он бы яйца всмятку или яйца, приготовленные в масле или омлет, котлеты баранина или панированные котлеты. Из рыб, он предпочитал путассу или rockling. Иногда ему приходилось börek, и его любимым сладости были kadayıf с взбитыми сливками или muhallebi, его любимые западные десерт был Шарлотте. Он всегда ел легкий ужин, мясной бульон, некоторые супы и фрукты, которые он предпочитал клубники, дыни, арбузы и персики. После еды kilerci с придет и очистить стол "(19).

Таблица Этикет в диван
Правительство Османской империи был известен как Диван-и Хумаюн (Королевского совета), или Диван для краткости, и вплоть до правления Мехмета Завоевателя, под председательством султанов.  Султан Мехмет делегировал эту обязанность великого визиря и наблюдал за работой Дивана встречи из замкнутого пространства известны как Кафес (клетку).  Мы знаем, что во времена правления Йылдырым Beyazid (1389-1402), Диван встречи прошли в открытой и в присутствии людей.  После Эдирне стала столица, Диван встреч в отдельном пространстве за закрытыми дверями.  После Стамбула был взят и построен Дворец Топкапы, Диван совещания были проведены в специальном здании, известном как Dıvanhane.  Это здание использовалось до правления Сулеймана Великолепного (1520-1566), после этого момента здание под названием Kubbealtı ("Под куполом") был построен и диван встречи были перемещены сюда.  Бывший divanhane затем был зарезервирован в качестве зоны ожидания для послов, которые должны были иметь аудиенцию у султана, и как место, откуда смотреть церемоний.  После того, как великий визирь, наиболее важными членами Диван-и Хумаюн были визири, которые насчитывали до девяти, а затем военным судьям Румели (на Балканах) и Анатолия (20).  В то время как диван ежедневно встречались во время правления Мехмета Завоевателя, с 16-го века на встречах были сокращены до четырех в неделю, как правило, пятницам, воскресеньям, понедельникам и вторникам.  На диван, первым делом дело было вопросов, касающихся людей, с последующим государственным делам.  На диване, весь первый и второй степени правительственные, военные, административные, экономические и правовые вопросы и споры были урегулированы (11).  Диван встретились в очень ранний час.  В тот день, янычар корпуса и конных стражников выстраивались в два ряда по обе стороны от Баб-ı Хумаюн, чтобы встретиться с членами Дивана.  Место, где великий визирь СБ была на полметра над окрестностями.  На его правом, в порядке ранга, сидел визирей, и слева от него, военные судьи Румелии и Анатолии.  В передней и справа от него был nişancı, который был ответственным за подписание официального Tugra, или печать султана, и слева, секретари.  Летом, душистый шербет был лед был подан, и в зимнее время, Мацунь, привел в порядок ранга.  Разрывы были озвучены главой сопутствующих нажав полу с его скипетр, на котором обслуживающего персонала и служащих бы выйти (20).

В этот момент один из слуг будет просить разрешения от великого визиря для приготовления пищи.  Sofra был установлен для великого визиря и одного или двух пашей.  Как это было сделано, слуги бы на месте peşkir над коленями каждого (4).  Если бы не было иностранного посла там, он всегда сидит за Sofra великого визиря.  Абсолютно никаких гости могли сидеть на Sofra с военных судей (21).

Первая еда состояла из мяса, таких как баранина, индейка, голубь, гусь, баранина и курица.  Еда был до-ставлен в больших пластин, одна еда на тарелку и поставил на широкую лотков.  В то же время различные свежий хлеб привозили.  За этим последовали плов, овощи и сладости, и еда была подан в веселой атмо-сфере.  Других членов Дивана поели в лотках приготовили для них и имел все, что они желали принес с кухни (14).  Другие продукты, служил включены щи, пахлава, borani со шпинатом и йогурт, баранина головы и ног, рисовая каша с яйцом, йогуртом tutmaç, йогурт сладкий с виноградной патоки, мангольд, айран и шербет (13).

Продукты были привезены по одному, когда одно блюдо было съедено было немедленно заменено на следующее.  Еда закончилась очень быстро, а остальные продукты были даны другие члены дивана (17).  Лотки для великого визиря и других визирей были подготовлены çaşnigir с, в то время как военных судей были установлены ASI muhzurb (офицер янычар). Mehterbaşı, ekmekçibaşı, глава дворца кухня и управляю-щий стоял через дорогу от великого визиря с их сложив руки.  В этот момент вода носителями принес зубочистки и полотенца и мыть руки закусочных "с бассейнами и кувшины.  После обеда был закончен, шербет был подан в золотом украшенных чаш.  Чемберлен также принесли розовую воду и кухня голову, ладана, который был доведен до всех в порядке ранга (21).  Других государственных служащих на диван, которых насчитывалось по меньшей мере пятьсот, ели суп и хлеб (14).  Кроме того, все остальные на диван - солдат, гражданских лиц, тех, кто исков - привезли еду из кухни (20).

Среди воспоминаний Джона Covel, секретарь сэра Дэниэла Харви, который в течение семи лет (1670-1677) в качестве посла английском языке, был раздел, касающийся праздник служил для них после того, как они были получены Мехмета IV от 27 июля 1675 в Эдирне (26):

Бассейны, кувшины и полотенца были привезены. Великий визирь, Регистратор, Nişancı и господин мой (посол) умыли руки. У каждого были свои слуги. Позже, небольшие круглые столы, идентичные друг другу, были проведены дюйма Одна из них была покрыта тканью, и другие с кожей, после чего хлеб был распределен между таблицами. Небольшие деревянные ложки были заложены на столах. Во-первых, небольшие миски с оливками, зеленью петрушки и укропа привезли. К этому были добавлены соленые огурцы, рассол, соль и перец. В трех таблицах зарезервированы для великого визиря, Секретарь и Nişancı были созданы таким же образом. В таблице великого визиря место было отведено для посла. В таблице nişancı СБ г-н Северный (казначей) и г-н Hyet (финансовой attahe), г-н Кук и я сидел за столом регистратора. Другие купцы и господа были проведены в другую комнату, некоторые из них сидят за столом Reisül-Куттаб и другие за столом Çavuşbaşı 'с. В таблице, где мы сидели был равным. Двадцать пластины мяса были введены по одному. Когда одна платформа была закончена, следующим был доставлен и распространены в организованном порядке, без потери времени. Порции блюд было организовано таким образом, что благодаря мастерству тех, кто отбывает отдельные таблицы, все таблицы закончено в то же время. На место салфетки полотенца были размещены в наши руки, они должны были уничтожить наши руки. Существовал меньше, но более высокого качества версия этой полотенцем, это была предоставлена для нас, чтобы уничтожить наши рты и бороды.

Блюда подаются в этой еды было в порядке обслуживания: курица с грибами и не соусе, жареные на вер-теле, жареных голубей (это, возможно, была куропатка), жареные пряные kebat, виноградные листья, фаршированные мясом и рисом (etli япрак сарма ), суп с рисом и пшеницей, плов с курицей, другой очень вкусное блюдо, для которых не название было дано, другой плов с кедровыми орешками (IC плов), изюм hoşaf, запеченные börek заполнены с кусочками мяса (Талас böreği), то вкусный молочный пудинг (sütlaç или muhallebi), десерт с медом, и большие кувшины с лимонадом и шербет, чтобы утолить жажду.  Covel утверждает, что мясные блюда были съедены с рук (26).  Османская праздники были, несомненно, включает в себя несколько видов мяса, шербет, и оба на основе молока и печеные сладости.
Наибольший из обрезанных торжеств, которые держали Мурат III в Стамбуле, которая длилась в течение пятидесяти пяти дней.  Правители со всего мира были приглашены и те, кто не смогли принять участие прислали своих послов.  Это был самый большой праздник, проводится в 16 веке, был крупнейшим празднования когда-либо проводившихся в мире (28).

Это обрезание празднование было проведено в трех различных разделах утром, днем и вечером.  Начало 29 мая 1582 года, он закончится 21 июля 1582 года.  Два блюда были поданы каждый день, чтобы жители и гости с султаном и его семья, главы государств, приглашенные гости и простые люди едят в отдельной Sofras.  Более подробную информацию об этом праздновании, см. (30).

В воскресенье, 10 июня, завтрак был подан к народу завтрак вареная курица и индейка, жареная баранина, ягнятина, различные пловы, типа çörek с медом, различные сладости и шербет.  После того, как люди были обслужены, была серия выступлений и вечером, фейерверк.

Утром в понедельник, 11 июня, еда была подана до четырех тысяч конницы солдат и офицеров под боль-шой палатки.  Ужин был съеден на соломенных матов, и состоял из риса плов на хлеб, с телятиной.  Это блюдо подавали к простым людям, а также.

На Wednestay, 13 июня, праздник был проведен на срок до трех тысячную армию личных и артиллеристов под палатки.  Вечером ежедневная еда была также служили людям.

В пятницу, 16 июня, более пяти тысяч гостей, в том числе Генеральной военно-морского флота и моряков, питались в палатках.  Как не было большого количества пищи, все было закончено.

В понедельник, 18 июня, после праздника служил до четырех тысяч человек, были различные шоу, и дру-гую еду после шоу.

В пятницу, 7 июля, Мехмет Паша взял князя в комнату, и в присутствии трех свидетелей, князь был обрезан.  Князь был введен в прекрасно подготовленную постель.  Затем они сообщили султана, который дал прекрасный подарок к врачу, который проводил обрезание.  Празднование продолжалось весь день и всю ночь.

Беспрецедентное празднование было также проведено на начало образованию Махмут II сын Абдюлмецида автора.  Этот праздник был проведен в 1832 году, в Ибрагим-ага лугах вблизи Кадыкей, и продолжалась три дня.  Палатки были установлены на лугу, по этому случаю, и двадцать четыре тысячи солдат были призваны поддерживать порядок.  В мероприятии почти 150 тысяч человек.  Султан посадил своего сына на попечение своих учителей с церемонии.  Для правого султана были шейх-уль Ислама и дворец учителей и слева от него, высокопоставленные государственные чиновники, и перед престолом были командирами армии и на флоте вообще.  В заключение церемонии, различные виды развлечений, была проведена с участием людей (28).

За исключением больших праздников состоялся в 1765 году в Эдирне Мехмет IV, все празднования 16-го века были проведены в Стамбуле.  Крупнейший празднование состоялось Мурата II в этот период был в 1450 году, по случаю свадьбы его сына Мехмета.  Этот праздник включен праздники и спектакли, а также литературные встречи, стихи читать и народные выступления прошли.  Известный как самый длинный сва-дьба в истории Османской империи, этот праздник длился три месяца (28).

Мехмет Завоеватель был его сыновей Beyazid и Мустафа Челеби принес в Эдирне для их обрезания, и к празднованию он пригласил величайших ученых того времени, своих господ, и народ Эдирне.  Празднова-ние включена богатая театральные представления и показы фейерверков, а также стрельба, стрельба из лука, верховой езде конкурсах и скачках.  Самые любимые части был вечер фейерверков, ракет и лампы.  Этот богатый дисплей повторяется каждую ночь в течение периода.  Как и в показной позже торжества, этот праздник также включены мастерски создал цифры сахара.  Можно с уверенностью сказать, что с праздников, подарков и выступления, протокол на эти праздники следовали той же порядка, что и позже празднования султана.  На церемонии поступили следующим образом (28):

Первый день: обсуждение среди ученых
Второй день: Прием шейха Султана
Третий день: военные игры и спортивные мероприятия
Четвертый день: подарки, праздники и сладости для простых людей

В 1675 г. султан Мехмед IV был его старший сын Мустафа (Mustafa II) и Ахмет (Ahmet III) обрезан в Эдирне.  Это обрезание началось Воскресенье, 14 мая 1675 и закончилась в понедельник, 29 мая, общей продолжительностью пятнадцать дней.  Подготовка к празднованию началась в конце 1674 года, и потребовалось шесть месяцев, работая день и ночь.  Для праздников, Huseyin Aga из Мерзифон был привезен из Стамбула и назначен шеф-повар, и было дано 150 дворце шеф-поваров и 300 провинциальных поваров в качестве помощников.  В общей сложности сто человек были выбраны для распространения кофе, шербет и ладана.

До торжества, 37000 кур, гусей, 5000 и 6000 уток были доставлены.  Кухонная утварь закупаемых включены 4000 деревянных лотках еды, 2000 пластинах, 200 крупных Платеров, 1100 новых блюд заимствовано из купцов Эдирне, 30 больших котлах, 3000 mevlit платц, 7000 пластин, 1500 банки хранение, 1.600 стеклянные пластины и 3.000 фарфора пластин.

Хан был арендован у султана Селима вакф для изготовления необходимых п AHIL с (богато украшенные фигуры из воска и других материалов для определенных торжеств), конфеты и другие предметы, необхо-димые для свадьбы.  После большой работы, больших и малых nahıls, конфеты, сахар и т.д. цифры были готовы.  Два больших nahıls и сорок маленьких были сделаны для празднования.  Эта работа требует 200 производителей конфет, 150 Наиль лиц и около 50 помощников.

Область выбрана для праздника была широкая площадь перед дворцом Эдирне, который был когда-то известен как Cirit Meydanı ("Копье площадь").  Семь павильон палатки были установлены в этой области, некоторые из них для султана и принца Мустафы, а остальное для визирей, шейх и другие государственные деятели.  В передней части этих павильонов были украшены навесы в форме полумесяца для мужчин, чтобы посмотреть спектакли.  Рядом с павильоном султана, был праздник палатки созданы для гостей.  Бывший алебардщиков дворец стоял праздник имеет тенденцию давать щербет, кофе и курение.  На правой стороне в форме полумесяца палатке было обрезание, как правило для детей простолюдинов.  Это было через дорогу от королевской печи (28).
На следующий день программа для обрезания 1675 celebraton:

На 26-й день Рамадана, это был обычай великого визиря, чтобы перейти к шейху предложить пожелания на предстоящий Байрам (праздник Рамадан).  С 26 на все государственные бы предложить свои пожелания Байрам друг с другом в том порядке, продиктованные протокол.  Это продолжалось три-четыре дня.  В первый день Байрама, после молитвы, корпус янычар впервые приехал во дворец, и встал в отношении на место ближе к середине ворот.  Султан вместе с визирей и других государственных деятелей, пришли через Ближний ворота, а затем вернулся в свою квартиру, после чего янычары пошли, чтобы поесть супа.  Кофе и конфеты были съедены в течение Байрам
престол получил Рамадан приветствия в Куббе-и Хумаюн, после чего еда была съедена.  Jannisaries ели плов и Зерде.

Праздник служил в депутаты во внутреннем дворце на Пятницы, 24 июля 1912 включен 1 Okka (1,28 кг) икры, 1 Okka из голландского сыра, 2 Оккас сыр балканского Касар и 5 Оккас строки сыра.  В меню ифтара в тот день было (14):

Çubuk börek
Жареная баранина
Барабулька в работе
Холодная курица
Спаржа
Плов с помидорами
Фисташки и клубникой мороженое
Миндаль muhallebi

Во время Первой мировой войны, питания стал дефицитным в Османской империи, и это повлияло на дворец кухни, а также.  Некоторые стриктуры были применены к распределению пищевых продуктов на лотках.  Лотки в котором содержится курица не будет включать мясо по вечерам, только курица, а те, которые не включают куриного мяса будет включать по вечерам.  Таким образом, пища подается на ифтар были 1 суп, одно яйцо, две овощей, один плов, 1 сладкий и 1 iftariye.  Сахур содержал 1 мяса, 1 овощ, 1 плов, 1 börek и 1 hoşaf.

В Рамадан 1914 года, меню для еды ифтар подается к губернаторам было (7):

Суп из спаржи
Sigara böreği
Жаркое из курицы
Рататуй
Плов с ароматом амбры
Keşkül-ü fukara
Фрукты

Кирка-я засечек посещения церемонии

Каждый год на 15-й день Рамадана, горка-я засечек (мантию пророка Мухаммеда, который хранится во дворце как реликвия) был просмотрен, все государственные заняли свои места в соответствии с протоко-лом, во главе с султаном.  За день до посещения день, приглашения были написаны и отправлены камергера.  Первый Священный Коран был прочитан.  После этого султан бы открыть сундук, в котором хранится плащ и было разрешено, чтобы почистить его по лицу.  После этой церемонии, было принято служить пахлавы в янычары и другие санитары.  На кухне офицер, шеф-повара и другого персонала кухни распределенных пахлава, записанных в регистры, каждый корпус (21).  Перед янычары были отменены Махмут II, кастрюлю пахлава подготовлен во дворце кухни был представлен к султану, и одной кастрюле в течение каждых десяти янычар.  Кастрюль подготовленные для янычары были доставлены в своих комнатах в церемонии, в которой каждая кастрюля была проведена двумя янычар.  На следующий день кастрюли и фута (ткань, в которой они были завернуты) были возвращены во дворец (27).

После султанов перенесли свою резиденцию в дворец Долмабахче, официальная процессия прошла для просмотра плащ.  В тот день они сломали их быстро во дворце Топкапы.

Церемония отправки Surre-и Хумаюн

На церемонии, состоявшейся на 12-й день месяца Реджепом, в которой деньги и подарки были отправлены из дворца в Медину и Мекку, был известен как Surre-и Хумаюн.  Для этой церемонии официального письма был впервые отправлен в гареме господина в ЗАГС, главный библиотекарь и nişancı, чтобы проинформировать их.  В день церемонии, все заняли свои места в соответствии с протоколом.  На данный момент кофе и сладости были поданы.  После Surre-я Хумаюн регистр получил печать гарем господина, за которыми следуют из гарема инспектор, и подписано регистратором.  После уплотнения и добавление Tugra, официальной печатью вода султан, шербет и ладан был пьян, а потом все ели еду вместе (21).

Кандиль

Другая группа дни религиозного значения в Турции с Кандиль, который отмечать концепции Пророка Мухаммеда, его рождение, откровение Корана и его вознесение на небеса.  Kandils было время великих деятельности.  Султан послал приглашения на Кандиль, государственные деятели и духовенство пришел во дворец и были доставлены в зал, подготовленный для Кандиль, где они приветствовали султана, который стоял.  Князей и наследный принц заняли свои места рядом с султаном.  Если бы не было экранированного местами для женщин, они будут сидеть там, а если нет, экраны будут переведены вложить одной части зала.  Женщин во дворце, принцесс, принцессы за пределами дворцов и других женщин пригласили будет сидеть на подушках, размещенных там для них (10).

Как Мевлют в настоящее время скандировали: обслуживающий персонал были посыпают розовой водой, и конфеты был принят вокруг в хорошем миски.  Когда Мевлют закончилась, султан будет стоять, и гости сразу же покинуть зал.  Султан будет идти оттуда в гарем, где он будет получать приветы из женщин гарема.  Когда церемония встречи заключили, он будет стоять рядом с матерью, и они говорят немного.  За это время, в палатах распределенных шербет всем присутствующим (10).

Меню к празднику дано в депутаты во дворце Кандиль 9 июня 1912 года (7):

Sigara böreği
Барабулька в работе
Мясо запеченное в кувшине
Рататуй
Жаркое из курицы
Göveç плов
Клубничный крем
Мороженое
Фрукты
Навруз

Как Навруз (весеннее равноденствие) была в первый день весны, специальные конфеты была подготовлена в аптеке дворец (Eczane-и Хумаюн) называется Навруз macunu.  Это был красный, и посыпали золотой пылью.  Эта конфета была введена в богато украшенных чаш связаны тюль, и распространил среди членов династии, визирей, и высокие государственные чиновники разных рангов.  Еда вкусная конфета это утром на пустой желудок считался целебным.  Кроме того, Навруз macunu был помещен в серебряные подносы, вместе с семью продуктами, название которых начинается с буквы "S" Эти продукты были Susam, SUT, SIMIT, су, салеп, Safran и sarımsak (кунжут, молоко, баранками, вода, sahlab, шафран и чеснок).  Было принято считать, что употребление в пищу часть каждого из этих принесет хорошее здоровье едока (19).

Один Навруз, Абдулхамит II получила в подарок от Ирана Мацунь и иранских сладостей стиле, в фарфора и украшены коробки.  На конфеты Невруз имя Абдулхамит II была написана на золото (19).

Месяц Мухаррем

На десятый день Мухаррем, ASURE была приготовлена на дворцы.  Это Asure был доставлен в дворцовых апартаментов в кувшинах и разослан всем  членам династии.  Кроме того, ASURE сделал во дворце был распространен среди бедных, а также солдаты и все казармы.  Так же, как Asure был послан из дворца на ложах из религиозных орденов (Текке ы), tekkes также направил Asure во дворец.  Военные командиры и большие семьи также направил Asure во дворец, в хорошем кувшины связана с тюлем, они были опустошены и наполнен Asure сделал во дворце, и вернулся.  Это была традиционная практика во дворец (19).