Участвующие в церемонии молодые девушки и юноши переодеваются в традиционные одежды. Девушки одевают ханбок, состоящий из красной чимы и желтого чогори, которые носят незамужние, и заплетают волосы в косу. Участников учат как правильно кланяться, выражая почтение и благодарность родителям, предкам и учителям.

Во время церемонии девушкам меняют прическу — собирают волосы в низкий узел и закалывают его традиционной шпилькой пинё (비녀), одевают небольшую расшитую шапочку чоктури (족두리) , также обычно во время церемонии девушки меняют чогори (с желтого, в котором они начинали церемонию, на чогори зеленого цвета). Молодые люди также собирают (если есть) волосы в высокий пучок и одевают традиционную шляпу кат (갓). Всё это для того, чтобы обозначить переход от детства в отрочество.

После этого девушки участвуют в чайной церемонии, а молоды люди впервые пробуют алкоголь. Ставшие теперь официально взрослыми получают «взрослые» имена.

Церемония завершается сухонре (수헌례) — клятвой в том, что человек будет ответственным взрослым.

Раньше это церемония была одной из 4-х самых главных в жизни любого корейца, наравне с почитанием предков, свадьбой и похоронами. В прошлом для мальчиков и девочек церемонии проходили в разное время, и в целом не имели привязки к возрасту — когда старейшины считали, что дети достигли возраста, когда они могут принимать взрослые решения, нести за них ответственность, выходить замуж или жениться, тогда и проводилась церемония. Сейчас в этой церемонии молодые корейцы принимают участие по собственному желанию, однако правительство старается не дать умереть этой прекрасной традиции, поддерживая, в том числе и материально, проведение подобных церемоний в третий понедельник мая.

Не существовало в Корее и следствия в современном понимании этого слова. В задачу полиции входил арест преступника или подозреваемого, при необходимости, и возможных свидетелей преступления, но никак не проведение "следственных мероприятий". Следствие и суд вершились под непосредственным руководством главы местной администрации, чаще всего - начальника уезда. По сути, следствие и суд были нераздельны, представляли из себя один процесс. Начальник допрашивал подозреваемых и свидетелей до тех пор, пока не уяснял для себя картину происшедшего, а потом выносил приговор. Как и во всех странах в те времена, допрос сопровождался пытками. Пытки в Корее не отличались особым разнообразием, и в большинстве случаев дело сводилось к избиению подозреваемого палками. Судья (он же следователь) отвечал за то, чтобы подозреваемый не умер под пытками, так что "меры физического воздействия" применялись с определенной осторожностью.

Верховный контроль над всей деятельностью корейской юстиции осуществляло Министерство юстиции (в более буквальном переводе - "министерство наказаний"). В том случае, если преступление носило политический характер или если в нем были задействованы чиновники, расследованием занимались в специальном судебно-следственном учреждении Ыйгымбу - отдаленном аналоге служб безопасности или тайной полиции.

Не было в старой Корее и тюремного заключения в нынешнем смысле слова. Тюрьмы, имевшиеся при каждой уездной или провинциальной управе, играли роль нынешних КПЗ. В них держали только подозреваемых и подследственных, причем срок содержания ограничивался законом. Срок предварительного заключения мог, в зависимости от тяжести обвинения, составлять 10, 20 или, самое большое, 30 дней. Престарелые (от 69 лет) и малолетние (до 14 лет) подозреваемые в тюрьму не заключались, а на арест находящегося на действительной службе чиновника, буддийского монаха или женщины из дворянского сословия требовалось испросить разрешение самого монарха. Исключением из этого правила были случаи, когда обвинение, выдвинутое против подозреваемого, грозило смертной казнью. В том случае, если подозреваемый заболевал в тюрьме, его разрешалось освобождать под залог. Заболеть в старой корейской тюрьме было действительно легко.

Типичная тюрьма представляла из себя глинобитные строение, одна из стен которого была заменена деревянной решеткой. Внутренняя стена отделяла женское отделение от мужского - арестованных разного пола категорически запрещалось содержать вместе. Заключенные, как правило, проводили все время, закованные в тяжелые шейные колодки весом в 10-20 кг (такие колодки в Китае называли "каньга"). Шейные колодки делали невозможным побег, но они также не давали заключенному нормально спать - закованный в шейную колодку человек не мог лечь и был вынужден проводить все время, сидя на корточках. Об отоплении, понятно, речи не шло, и зимой заключенные жестоко страдали от холода.

Функции охраны общественного порядка брала на себя полиция, которая, как правило, была составной частью вооруженных сил. В распоряжении местного начальника часто имелся небольшой отряд, в обязанности которого входила не столько защита от внешнего неприятеля, сколько поддержание на вверенной территории порядка и исполнение полицейских функций. Работа эта была куда менее рискованной чем, скажем, в Японии (где полиция играла с давних времен очень заметную роль). Связано это было тем, что Корея всегда была страной довольно мирной, со слабой военной традицией.

Население в своем большинстве оружия не носило, военного обучения не проходило, да и в драки особо не лезло. В целом средневековая Корея была, по меркам тех времен, довольно безопасным местом. В отличие от Европы или России, где разбой на дорогах был явлением обычным, и путнику не рекомендовалось путешествовать в одиночку, в Корее нападения разбойников были довольно редким явлением, и дороги (а также и улицы городов) были спокойными, и ходить по ним без риска можно было в любое время суток. Впрочем, по ночам по улицам корейских городов как раз особо-то и не бродили. С начала XV века ворота корейских городов закрывались с наступлением темноты, и после этого в самих городах наступал, как бы мы сейчас выразились, комендантский час. Всякое движение прекращалось, и до рассвета всем горожанам следовало оставаться в своих домах,лишь патрули медленно ходили по улицам, проверяя, все ли спокойно.

Когда наследнику престола исполнялось десять лет, двор издавал указ, который временно запрещал дворянским семьям выдавать замуж своих дочерей. После этого все дворянские семьи были обязаны представить в столицу данные у имевшихся у них девицах на выданье (надо помнить, что в старой Корее в брак вступали в очень раннем возрасте – невестам этим было обычно от 10 до 15 лет).

Многие дворяне пытались уклониться от предоставления подобных сведений и скрывали своих дочерей, стать родителями королевы было лестно, однако многие не хотели, чтобы их дочь провела всю свою жизнь в водовороте дворцовых интриг.

После изучения документов и консультаций с профессиональными гадателями составлялся список кандидаток, которых приглашали в столицу на "индивидуальное собеседование", а уж из них выбирали будущую жену наследника. Мнение принца при этом роли не играло, а вот мнение королевы – будущей свекрови – было важным, временами даже решающим. Учитывались, конечно, и интересы дворянских кланов.

Многодетность короля и существование многочисленных кандидатов на должность наследника были важным фактором политической стабильности. С другой стороны, наличие многочисленных принцев легко могло стать и угрозой правящей династии, ведь между ними могла вспыхнуть борьба за престол.

Действительно, первые десятилетия правления династии Ли были отмечены неоднократными вспышками подобных конфликтов между братьями-соперниками, но в последующие времена они стали относительной редкостью. Это было результатом специальной продуманной политики, направленной на то, чтобы снизить вероятность таких столкновений.

Во-первых, немалую роль играло правило, согласно которому регентом при малолетнем короле обычно назначалась вдова скончавшегося монарха. В конфуцианской стране женщина не могла и мечтать о том, чтобы править от своего имени, и поэтому шансы на то, что регентша отстранит малолетнего монарха от власти, были сравнительно невелики. В случае, если бы регентом назначался мужчина-родственник короля, существовала реальная угроза того, что такой регент организует переворот и станет новым монархом (в начальный период истории династии подобный случай действительно имел место).

Во-вторых, те королевские сыновья, которым не довелось стать наследниками престола, отстранялись от политической жизни. Им пожизненно выплачивалось пособие, которое соответствовало жалованию крупного сановника, выделялся особняк и охрана. Однако при этом принцы обычно не могли назначаться на какие-либо государственные посты и им всячески рекомендовалось держаться в стороне от политики. Это правило относилось не только к собственно принцам, но и ко всем тем членам правящего клана Ли, которые доводились королю достаточно близкими родственниками.

Аналогичные ограничения распространялись и на мужей корейских принцесс,они тоже пожизненно получали приличное пособие, но не имели права занимать официальные посты.

При этом за принцами и прочими близкими родственниками старались внимательно приглядывать. В частности, они были обязаны жить в столице (считалось, что в провинции легче плести заговоры), а для выезда за пределы Сеула им следовало сначала получить официальное разрешение.

В целом вся эта система мер и контрмер выполнила свою задачу, династия Ли правила страной более пяти веков, и пала жертвой внешнего вторжения, а не внутренних неурядиц. И тем не менее, судьба корейских принцев как то не вызывает особой зависти.

Это миролюбие особенно любопытно, если принять во внимание корейские законы о престолонаследии, которые, должны были провоцировать постоянные столкновения в окружении короля. В Корее не существовало жестких законов относительно передачи власти, и король, как правило, назначал себе наследника еще при жизни, чаще всего - почти сразу после вступления на престол. Наследником при этом мог стать любой член правящего рода,а не только старший сын короля, причем правитель в любой момент мог изменить свое решение и остановить выбор на ком-то другом.Выбор у короля был велик,помимо жены, которая даже у короля могла быть только одна, корейские монархи имели в своем распоряжении десяток-другой наложниц. Поэтому число королевских сыновей, братьев и племянников, из числа которых обычно назначались наследники престола, было значительным. У "среднестатистического" короля династии Ли было 8,9 детей (не считая тех, кто умер во младенчестве). Рекорд принадлежит королю Тхэджону (правил 1400-1418), у которого было 12 сыновей и 17 дочерей.

После того, как король назначал себе наследника, того начинали интенсивно готовить к будущей ответственной работе. Формально наследника тут же зачисляли слушателем в "Сонгюнгван" ,высшую конфуцианскую академию, в которой готовили будущих правительственных чиновников. Это был чисто символический акт, ведь в действительности наследник не посещал лекций в Академии, а занимался во дворце. Для обучения наследника назначались пять воспитателей из числа высокопоставленных чиновников, которые славились знанием конфуцианского канона и успешно сдали государственные экзамены. Вся жизнь наследника проходила в чтении книг на древнекитайском языке, которые часто приходилось заучивать наизусть. Образованные корейцы могли по памяти дословно воспроизвести сотни и даже тысячи страниц классических текстов, и будущий король должен был общаться с ними на равных. Большинство книг, по которым занимался принц, составляли конфуцианские философские трактаты, но временами читал он и более прикладные работы по вопросам государственного управления.

Жизнь наследника была довольно монотонной, но и после того, как он всходил на престол, она не становилась интереснее ,а скорее наоборот. Быт корейского короля определялся великим множеством традиций и предписаний.

"Рабочий день" корейского короля начинался ранним утром. Нежиться в постели Его Величеству не приходилось. Королю полагалось вставать до рассвета (то есть примерно в 4 утра летом, в 5 или 6 утра - зимой). Проснувшись, он должен был отправиться с приветствиями к старшим членам правящей династии, если таковые еще жили во дворце. Кто же мог быть старше короля? Как правило, вдовствующая королева, вдова его предшественника (далеко не всегда она была матерью). Иногда во дворце жил и сам предшественник короля, ведь время от времени корейские правители добровольно уходили в отставку, еще при жизни передав дела своему преемнику. После ритуального приветствия, король направлялся на занятия. Традиция требовала, чтобы и после вступления на престол король неустанно повышал свой морально-политический уровень, изучая труды основоположников конфуцианства и многочисленные комментарии к ним. Занятия с королем проводили специально отобранные знатоки конфуцианского канона. Продолжалась эта процедура часа полтора, и только после этого король мог отправиться завтракать.

После завтрака короля ждала аудиенция. Четыре раза в месяц ему полагалось давать "большую аудиенцию", в которой участвовали все высшие и средние столичные чиновники, и которая представляла из себя многолюдное, торжественное, но формальное мероприятие. В остальные дни на утреннюю аудиенцию приглашались только руководители министерств и ведомств, а также высшие чиновники и генералы, с которыми и обсуждались реальные вопросы текущей политики. В обязательном порядке на утренней аудиенции - присутствовали главы министерств, которых в старой Корее было шесть: ритуала, юстиции, финансов, администрации, военное, общественных работ.

После аудиенции король отправлялся работать с бумагами, а также принимал представителей различных центральных ведомств. Совещания кончались к полудню, и король отправлялся обедать, а потом - опять на занятия. После дневных занятий король продолжал работать с бумагами, но теперь - с поступившими из провинций, а также встречался с провинциальными чиновниками и военными, которые вызывались в Сеул для доклада о положении дел на местах.

К тому времени уже приближался вечер, и король лично проверял список заступающих на службу солдат и офицеров охраны дворца, обходил посты и утверждал действующие в ночное время пароли. На проверку охраны уходило часа полтора-два, и заканчивалась она к заходу солнца. На закате король ужинал, а потом отправлялся на занятия - третьи за день, где опять читал и перечитывал все те же с детства знакомые древнекитайские тексты. И только после этого у короля наступало "свободное время" - два-три часа перед сном.

Болезнь короля мгновенно нарушала весь ритм работы государственного механизма, ведь решения по всем вопросам должны были приниматься или хотя бы утверждаться Его Величеством. Если по болезни король не мог работать хотя бы несколько дней, в канцелярии накапливались груды бумаг, по которым никто не мог принять решения в отсутствие правителя. Если болезнь короля оказывалась серьезной и затягивалась, он передавал свои обязанности (обычно им был наследник престола).

Конечно, время от времени эта рутина нарушалась теми или иными событиями - в основном религиозными обрядами. По конфуцианским представлениям, король отвечал перед Небом за процветание страны и народа, и должен был лично совершать важнейшие жертвоприношения. Подходили к таким обрядам со всей серьезностью,считалось, что от правильности исполнения королем всех ритуальных предписаний зависит благосклонность потусторонних сил и благополучие Кореи.

Могли короли и повеселиться, временами во дворце устраивались банкеты для придворных, на которых гостей развлекали певицы и танцовщицы. Однако, особо увлекаться всем этим не рекомендовалось, репутация короля, который слишком уж предавался увеселениям, неизбежно страдала, и всегда находились чиновники, которые говорили монарху об этом прямо. Король в Корее не был хозяином страны - скорее, его можно было назвать Первым Чиновником, который своим поведением должен был показывать пример всем прочим чиновникам и простолюдинам.

Иногда король покидал свой дворец и столицу и отправлялся в поездку по стране. Корейские короли, путешествовали мало, а за границей вообще не бывали никогда. Первые правители династии Ли, люди военные, любили поохотиться в горах, но их штатские преемники со временем отказались от этой забавы, которую сочли неподобающей своему высокому сану.Довольно часто выезжали короли полечиться на целебных горячих источниках, которых в Корее имеется немало. Во время этих поездок королю едва ли удавалось побыть наедине, ведь его сопровождала многочисленная (до 5 тысяч человек!) свита.

И, тем не менее, при всей ответственности, неудобствах и проблемах, власть манила к себе, и добровольно расставались с нею очень редко (хотя такие случаи и бывали).