Эсминец «Чхве Ён» оправдал свое название

21 января эсминец южнокорейских ВМС успешно провел в Аденском заливе операцию по освобождению танкера-химовоза Samho Jewelry, захваченного сомалийскими пиратами. Спасательная операция, в результате которой были освобождены все заложники, была проведена блестяще, а эсминец «Чхве Ён» стал символом защиты национальных интересов. Корабль назван в честь прославленного полководца эпохи Корё Чхве Ёна.

Защитник династии Корё и королевской семьи

Чхве Ён родился в 1316 году в Чхорвоне провинции Канвондо в семье государственного чиновника. Он с детства отличался крепким телосложением и недюжинной силой, не собираясь идти по стопам своего отца. Чхве Ён рано стал увлекаться книгами по военному искусству и учиться приемам рукопашного боя. Его военная карьера началась в то время, когда Корее пришлось отражать нападения японских пиратов, а они продолжались в течение 40 лет. Корейской армии приходилось отбивать атаки японских пиратов, разорявших прибрежные корейские сёла. В этих сражениях и прославился Чхве Ён, проявивший себя талантливым и отважным полководцем. Наибольшую известность его имя приобрело в 1352 году, когда войскам под командованием Чхве Ёна удалось подавить мятеж одного из сановников по имени Чо Иль Син, пытавшегося свергнуть короля Конмина и провозгласить себя его преемником.
Чхве Ён активно поддерживал и проводил в жизнь планы короля Конмина по восстановлению суверенитета государства Корё. Он вернул под контроль корейского монарха земли в провинции Хамгёндо, отторгнутые когда-то у Кореи и около ста лет находившиеся во владении Юаньской империи. Вместе с Ли Сон Ге, будущим основателем династии Чосон, Чхве Ён участвовал в операциях по изгнанию с юга Кореи японских пиратов. В 1361 году он спас страну от вооруженных отрядов «армии красноголовых», вторгшихся в Корею и сумевших захватить столицу Корё – город Кэгён. В 1364 году Чхве Ён во второй раз спас королевскую семью, когда юаньский император объявил о смещении вана Конмина и послал войска в Корё для исполнения этого решения. Армия под командованием Чхве Ёна разбила неприятеля и оттеснила остатки его войск за реку Амноккан. В следующем году по указанию Синдона, могущественного министра при королевском дворе, Чхве Ёна на шесть лет отправили в ссылку. Когда Синдона уволили, Чхве Ён вновь вернулся на службу к королю, продолжая громить японских пиратов и подавлять мятежи, угрожавшие королевской власти.

Попытка захватить Ляодун

В 1388 году китайская династия Мин, считавшая себя прямой наследницей Юаньской империи, потребовала передать обширную территорию на севере Корё под юрисдикцию Ляодуна. Тогда Чхве Ён организовал поход на Ляодун, чтобы не допустить отторжения корейских земель. Но дойдя до пограничной реки Амноккан, корёские войска под командованием Ли Сон Ге, главного соперника Чхве Ёна, отказались перейти реку и остались на речном островке Вихвадо. Вернувшись в столицу, Ли Сон Ге устроил переворот и приговорил Чхве Ёна к смертной казни. В 1392 году Ли Сон Ге основал династию Чосон, и династия Корё прекратила существование.

После покорения Кореи монголы понизили титул корёского короля. В посмертном титуловании вместо слога «чжон», что значит «великий предок», стали употреблять иероглиф «ван», указывавший на вассальную зависимость. А перед посмертным храмовым именем заставили обязательно писать иероглиф «чхун» («преданный»). Например, король Чхуннёль или король Чхунсон. Монголы также вмешивались в дела королевского двора. От них зависело, кто должен был занять или оставить королевский трон в Корё. Но пришедший к власти король Конмин нарушил эту традицию, чем вызвал противодействие могущественных кланов из проюаньской группировки.

Начало реформ

Конмин, родившийся в 1351 году, был вторым сыном короля Чхунсука и младшим братом короля Чхунхе. В возрасте 12 лет он был отправлен в Китай в качестве заложника монгольской династии Юань, откуда вернулся через 10 лет вскоре после отстранения от власти его племянника – короля Чхунчжона. После двух неудачных попыток занять трон Конмин решил, наконец, жениться на монгольской принцессе Ногук, что открыло ему путь к престолу. В 22-летнем возрасте он стал 31-ым правителем Корё и начал проводить курс, направленный против Юань.
В конце XIV века некогда могущественная империя Юань стала приходить в упадок, что позволило Корё продолжить борьбу за независимость. В первый год своего правления ван Конмин отменил монгольские обычаи, насаждавшиеся в Корё, такие как ношение монгольских причёсок и одежды. В 1356 году он разгромил группировку промонгольских чиновников, упразднил монгольское наместничество Ссансон на северо-востоке и присоединил к Корё значительные территории, ранее захваченные монголами. В 1369-1370 гг. Корё трижды снаряжало военные экспедиции на полуостров Ляодун. В результате было окончательно упразднено Восточное наместничество - Тоннёнбу, и монголы были изгнаны с Ляодуна. Ван назначил на должность главного министра буддийского монаха Синдона, через которого провел земельную реформу. Земли и ноби (рабы) были изъяты у могущественных кланов и возвращены их прежним владельцам.Несостоявшийся реформатор

Реформаторская политика вана Конмина встретила противодействие могущественных кланов из проюаньской группировки. В 1359 году в Корё вторглась крестьянская армия «красноголовых», восставшая в Китае против монголов. В условиях противодействия сильных домов, в разоренной внешними набегами стране начатые реформы продолжать стало невозможным. А в 1365 году умерла королева Ногук, всегда поддерживавшая монарха во всех его начинаниях. Король тяжело переживал смерть верной и любимой супруги, находя утешение лишь в буддистских ритуалах, регулярно совершавшихся в память об умершей. Охваченный отчаянием монарх утратил прежний интерес к управлению страной, что дало возможность монаху Синдону укрепить свое влияние при королевском дворе. Однако это вызвало недовольство аристократии, которая в конце концов расправилась и с ваном, и с монахом. В 1374 году король Конмин пал от рук собственных охранников, сыновей из богатых и могущественных кланов.
Так закончились дни монарха-реформиста, которого природа наградила талантом художника и каллиграфа и который, находясь у власти, делал всё ради возрождения династии Корё.
После смерти вана Конмина произошел возврат к крайне реакционной политике сильных домов, приведшей в итоге к падению тысячелетней династии Корё. Её история закончилась на ване У, сменившем на троне короля Конмина.
К сожалению, обо всём хорошем, что связано с именем Конмина, - его реформах, его художественном таланте, его беззаветной любви к королеве Ногук – потомки почему-то забыли, и сегодня его чаще вспоминают как несостоявшегося реформиста и монарха, вышедшего из ума в последние годы жизни.

Несмотря на крайне тяжелое положение народа, феодальная эксплуатация усиливалась. Вводились новые налоги и подати. Участились сборы средств на нужды ванского двора, отправки дани и подарков юаньскому императору и т. д. Еще более тяжкой стала трудовая повинность (строительство дворцов и храмов, добыча для государства железной руды, соли, топлива, доставка грузов, перевозка почты и пр.). Процветало ростовщичество, лишавшее должников земли и имущества, вынуждавшее их продавать в крепостное рабство детей, жен и самих себя.

В результате все противоречия в феодальном обществе усилились. Родовитая аристократия в большинстве своем утратила власть, лишилась многих владений. Ее оттеснила новая знать, выдвинувшаяся благодаря родственным связям с Юаньской династией или купившая должности. Низшие слои чиновничества страдали от ее поборов и произвола. К тому же в 30-40-х гг. XIV в. из-за нехватки средств ввели высокий должностной налог на провинциальных чиновников, что ухудшило их и без того тяжелое положение в государстве.

Политическая нестабильность Корё усугублялась вмешательством в его внутренние дела Юаньской династии. Не прекращалось соперничество феодальных клик. Власть при дворе захватывали временщики, обладавшие поддержкой в окружении императора. Постепенно оживлялась борьба народных масс против угнетателей. Наиболее значительным было выступление в 1318 г. жителей о-ваЧеджудо. В 1334 г. происходили волнения в пяти провинциях, в 1361 г. - в ряде уездов на северо-западе страны.

Впервые они вторглись в Корё осенью 1359 г., дошли до Согё-на. В нескольких сражениях корёская армия разгромила и изгнала «красноголовых» с большими для них потерями. Новое крупное нашествие произошло осенью 1361 г., и «красноголовым» удалось даже овладеть столицей Корё. Сопротивление созданных населением отрядов и гарнизонов окрестных крепостей позволило восстановить и укрепить армию, которая под руководством Чхве Ена и других пол­ководцев в начале 1362 г. освободила Кэгён и окончательно изгнала «красноголовых» из Корё.

В 1365 г. Ван Конмин сделал первым министром буддистского деятеля Синдона, который взял курс на усиление центральной власти и противодействие произволу «влиятельных домов». Он уволил со службы и наказал некоторых известных злоупотреблениями чиновников, назначал на должности способных людей, независимо от их происхождения. Главное же - Синдон начал возвращать владельцам отнятые у них земли, предоставлять свободу незаконно обращенным в ноби крестьянам, раздавать в обработку пустующие участки. С воцарением в Китае Минской династии Корё установило с ней традиционные отношения, т. е. признало свою зависимость.

Благодаря проводимой им политике, Синдом получил расположение и поддержку простого народа, но знать ненавидела его и пыталась убрать. В 1371 г. с помощью клеветы им удалось это сделать. Захватившая власть группировка («клика Лима-Ема») возвратила «пострадавшей» знати конфискованные у нее земли и ноби, расправилась с пытавшимся сопротивляться Конмином, возведя на престол своего ставленника. Одновременно были прерваны отношения с минским Китаем и взят курс на восстановление сюзеренитета монгольских ханов («Северных Юаней»).

Особенностью второго периода является стабильность власти военных. Чхве Чхунхону удалось сделать свою власть наследственной.
Среди основных причин стабильности можно назвать следующие: Первая причина - это крайнее ослабление королевской власти. Второй причиной были те методы управления, к которым прибегали сам Чхве Чхунхон и представители его рода: изменение структуры аппарата центральной власти, особая политика в отношении крестьян, новая политика в отношении гражданского чиновничества.
Третьей причиной, явилось создание им собственной частной армии.

Во время правления Кен Дэсына (1179-1183) его охранная гвардия, состоявшая из 100 человек, получила официальный статус «Столичной палаты» — Тобан. Однако после его смерти это военное подразделение временно прекратило свое существование, пока не было воссоздано вновь в 1200 г. Чхве Чхунхоном под таким же названием, но, естественно, в другом составе. Размеры воссозданного Тобан были значительно больше, а число подразделений в нем увеличилось с 6 до 36.

Таким образом, власть рода Чхве и его преемников (до 1270 г.) имела независимую от органов государственной власти собственную военную опору, во многом определившую стабильность этой власти. Со временем у рода Чхве появились новые категории частных войск. В 1232 г. Чхве У создал особый отряд ночных патрульных в связи со значительным увеличением числа преступлений, совершаемых ночью. Отряд получил название Ябёлъчхо, что значит «Особый ночной отряд». В дальнейшем, по мере роста количества личного состава этого отряда, он был поделен на «Левый особый отряд» — Чвабёльчхо и «Правый особый отряд» — Убёльчхо. Из тех корёских воинов, кому удалось бежать из монгольского плена и вернуться в столицу, было создано особое подразделение Синыйгун, что в переводе означает «Армия справедливости духа». Все три отряда имели характер частных войск, подчинявшихся роду Чхве и его преемникам. Позднее отряды получили общее название Самбёльчхо — «Три особых отряда» — и сыграли заметную роль в борьбе против попытки монгольского завоевания Кореи".

Хуа Туо был очень твердым и стойким человеком, образованным ученым, который всю жизнь продолжал учиться, осваивая мастерство врача. В молодости он отправился далеко от родных мест, в город Сюй-чжоу, что в провинции Цзянсу, чтобы учиться, совершенствуя свое мастерство. Ему так нравились эти науки — медицина и наука о здоровье гигиена, что он с энтузиазмом вгрызался в их изучение, не боясь трудностей и проявляя невиданные прилежание, усидчивость и старание.
Он исходил множество селений, записывая народные рецепты, перенимая опыт народных целителей. Был такой случай. Хуа Туо случайно встретил на дороге крестьянина, который как раз ехал на телеге к лекарю, ибо очень страдал от какой-то «пробки» в горле, из-за которой он уже несколько дней не мог проглотить ни кусочка пищи.
Хуа Туо, осмотрев больного, велел ему купить у торговца лепешками на обочине дороги три ляна мелко посеченной ряски и залить ее половиной чашки уксуса. Когда крестьянин выпил уксус с ряской, его тут же вырвало, и был исторгнут какой-то паразит, похожий на змейку. Крестьянину тут же полегчало. Повесив эту диковинную гадость на телегу, он отправился на ней к дому Хуа Тхо, чтобы поблагодарить его. Игравший во дворе мальчик, сын знаменитого лекаря, засмеялся: «Это, наверняка, очередной спасенный моим отцом!» И тут крестьянин увидел на стене, окружавшей усадьбу, несколько таких же диковинных червей.
Рецепту избавления от паразитов Хуа Туо научился у народных лекарей, и очень многим людям помог. Вообще в народе ходит много рассказов о том, как Хуа Тхо помогал простым людям. Хуа Туо обобщал и систематизировал опыт народных целителей, досконально знал старинные трактаты и канонические книги на медицинские темы, и, в результате, его глубокая эрудиция позволила ему стать знаменитым врачом, который сочетал в себе умения нескольких специалистов. Это специальности терапевта, хирурга, гинеколога, педиатра, специалиста по «пяти органам чувств» и физиономиста (в китайской медицине существуют такие аспекты медицины), а также мастера по иглорефлексотерапии.
Особую славу Хуа Туо снискал, как хирург, иглорефлексотерапевт и составитель собственных уникальных рецептов, а потому остался в истории Китая, как основоположник отечественной хирургии. Благодаря его славе и умениям, министр владения Пхэй (в нынешней провинции Аньхуй) Чхэнь Гуй и правитель столичной области Хуан Вань неоднократно приглашали Хуа Тхо на службу в качестве чиновника, однако Хуа Тхо учтиво отказывался с благодарностью.

Известен случай, когда Хуа Туо спас известного полководца по имени Гуань Юй. Тот был ранен в бою отравленной стрелой, и когда доктор стал обрабатывать рану, он обнаружил, что кость посинела от яда. В таких случаях полагалось делать ампутацию, чтобы герой не погиб, однако Хуа Тхо удалось спасти руку раненого, в результате не только обошлось без ампутации, но и была сохранена работоспособность руки: она никогда не болела, полноценно работал сустав. Сам Гуань Юй, играя в шахматы и попивая вино, любил с улыбкой рассказывать об этой истории.Хуа Туо принадлежит немало открытий, которыми до сих пор пользуются в современной медицине, например, он обнаружил особые дезинфицирующие свойства спирта при применении его во время операции, изобрел средства анестезии на основе сока индийской конопли, мандрагоры, белладонны. Он первым открыл возможность восстановления дыхания и работы сердца с помощью искусственного дыхания «рот в рот» и непрямого массажа сердца (нажатие на грудину).Во время серьезных полостных операций Хуа Туо давал пациенту настойку из особых компонентов на спирте, в результате чего больной пьянел, засыпал и терял чувствительность. После операции доктор зашивал рану с помощью шелковых, конопляных или джутовых нитей, а также волокон тутового дерева или сухожилий телят, ягнят, тигров. Был и еще один секрет успеха его операций: зашитую рану Хуа Тхо смазывал средством собственного изобретения, в результате чего рана всего за несколько дней заживала.Наркотические средства были известны китайцам и до Хуа Туо, однако их применяли только во время войны, для развлечения либо с целью тайного отравления. В медицинских же целях не использовали никогда.
Хуа Туо не только был великолепным хирургом, диагностом, терапевтом, но и придавал большое значение профилактике заболеваний, оздоровлению организма, а потому известен, как создатель особой гимнастики У-цинь-си («Игры пяти животных и птиц»). Речь идет о системе физических упражнений в подражание таким животным, как тигр, медведь, олень, обезьяна и различные птицы. Позже к ним добавили движения змеи, мыши, богомола и дракона. Это оздоровительная гимнастика, которая развивает и укрепляет мышцы и суставы тела и конечностей. Этими упражнениями врач пытался развлечь пациентов и отвлечь их от мыслей о болезнях. Движение он считал основой жизни: ведь только петли двери, которой постоянно пользуются, не ржавеют и легко работают. Вот, например, некоторые названия забавных и полезных упражнений: «Разворачивание крыльев и касание воды», «Поднимание крыльев и касание воды», «Парящий журавль». Подражая сове, человек поворачивал голову максимально назад, пытаясь увидеть то, что происходит сзади, не поворачиваясь туловищем. Подражая медведю, человек залезал на дерево и повисал на ветке. Подражая обезьяне, подпрыгивал на цыпочках.

Существует легенда о том, что Хуа Туо был казнен за то, что отказался лечить знаменитого полководца Цхао Цхао. Однако это утверждение не соответствует истине, и на самом деле все обстояло следующим образом. Хуа Тхо был убежден, что у полководца имеется опухоль мозга, и предлагал ему сделать операцию по ее извлечению. Цхао Цхао постоянно страдал от жестоких головных болей, однако от операции отказался. Он полагал, что знаменитый лекарь собирается отрубить ему голову (в те времена войн, подлости и предательства никому нельзя было верить; даже друг мог оказаться в сговоре с твоими врагами).Полководец приказал арестовать доктора и посадил в тюрьму, где тот и скончался через некоторое время (напомню, что относительно смерти Хуа Туо есть и другие мнения). Что же касается Цхао Цхао, то диагноз врача оказался верным, и полководец умер именно из-за опухоли мозга. Перед смертью он очень сожалел, что не поверил знаменитому лекарю.
Дело Хуа Туо никто не продолжил, к сожалению, ибо не было достойных учеников, и постепенно большинство его уникальных методов лечения, профилактики и оперирования были потеряны.Свой богатый опыт Хуа Туо изложил в трактате Цин-нан цзин («Трактат о медицине»), однако со временем он был утерян. Тем не менее, кое-что из опыта и наследия великого врача дошло до потомков, потому что несколько его учеников все же переняли кое-какие знания. Например, Фань А прослыл известным иглорефлектотерапевтом, У Пху написал «Описание лекарственных трав», Ли Дан-чжи тоже оставил после себя трактат «Травоведение». В своих работах ученики частично использовали опыт учителя Хуа.Даже существующий ныне канон Хуа Туо «Внутренние органы», официально принадлежащий кисти врачевателя времен династии Сун и изданный под его именем, на самом деле частично состоит из трудов Хуа Тхо.

В первые годы после прихода к власти династии Ли (1392-19Ю) производство бумаги значительно расширилось как по количеству, так и по ассортименту. В начале XV в. в Сеуле была открыта государственная бумажная мастерская Чоджисо, просуществовавшая до 1882 г. Производилась бумага и в провинциях — частными ремесленниками и в буддийских монастырях.

Особый «бумажный бум» пришёлся на годы правления великого вана-просветителя Седжона (1418-1450). В составленной в 1454 г. хронике его правления «Седжон силлок» упоминается около 20 сортов бумаги разного назначения, которые поставлялись ко двору из южной провинции Чолладо. Существовало и особое ведомство по производству бумаги. Живший несколько десятилетий спустя учёный-неоконфуцианец Сон Хён (1439-1504) писал: «Ван Седжон повелел открыть бумагоделательный цех и изготовлять там бумагу для переписки с иностранными государствами, а также разные сорта бумаги для печатания книг. Было изготовлено много разнообразных сортов бумаги — из овсяной соломы, из ивовых листьев и ивовой древесины, из ыи, из стеблей конопли… Бумага всех этих сортов была прекрасной выделки, поэтому и книги, на ней напечатанные, были превосходны. Теперь же бумагу изготовляют только из овсяной соломы да из ивовой древесины. И даже бумагу для переписки с иноземными странами ныне не выделывают так тонко, как прежде».

Но, как бы ни оценивали качество ко-рейской бумаги знатоки, в целом она всегда славилась на всём Дальнем Востоке и пользовалась большим спросом. Вот один из примеров. Маньчжуры, вторгшиеся в Корею в 1637 г., обложили Корею таким высоким обязательным бумажным налогом, что корейцы были вынуждены из-за нехватки сырья производить гораздо более тонкую бумагу. Как полагают некоторые учёные, бумага использовалась маньчжурами не столько для печатания книг, сколько для заворачивания тел умерших. Изготовление тонкой бумаги продолжалось очень длительное время и после снижения маньчжурами объёма дани.

Бумага делалась в Корее из самых различных материалов и соответственно называлась. Впрочем, названия сортов бумаги зависели не только от исходного сырья. В исторических энциклопедиях приводится более 60 названий сортов корейской бумаги, среди них по сырью — 15 названий, по формату и толщине — 13, по окраске — 12, по гладкости — 2, по назначению — 21. Самым распространённым сырьём для изготовления корейской бумаги, видимо, был луб дерева так (бумажной шелковицы). Начиная с эпохи Корё, правительство поощряло разведение этого дерева, а в период Ли даже вменяло это подданным в обязанность; в частности, при местных управах непременно следовало посадить рощу бумажного дерева. Полагают, что и само корейское слово чонъи («бумага») происходит от слова чопхи («кора дерева так»). Разведение шелковицы и производство бумаги было особенно развито в трёх южных провинциях Кореи: Чхунчхондо, Чолладо, Кёнсандо. Технология изготовления бумаги была следующей. Кора шелковицы вымачивалась в воде, чтобы легче было отделить луб. Затем луб измельчали и вываривали до получения пульпы. Проваренная пульпа переносилась на специальные квадратные сетчатые рамки, на которых она подсушивалась. Затем влажные листы прессовались при помощи гладких досок, после чего высушивались и отбеливались на солнце. Самую лучшую бумагу изготавливали в Корее осенью, что, вероятно, связано с определёнными качествами луба шелковицы в это время года. Эта бумага была очень плотная, гладкая, с оттенком слоновой кости, прочная и гибкая, как ткань.

Обычно из шелковицы изготовлялась бумага трёх сортов. Первый сорт ценился очень дорого, и бумага эта использовалась крайне экономно, лишь для дворцовых изданий классических конфуцианских книг, составления указов вана и других важных государственных документов, а также для переписки с иностранными государствами. Бумагу второго сорта (не такую плотную, прочную и пр.) делали из менее концентрированной пульпы, что позволяло получить из того же количества сырья большее число листов. Эта бумага получалась более тонкой, и её отличительным признаком (помимо качества) были прозрачные полосы, которые оставались после просушки на специальных решётках. Полагают, что бумага эта употреблялась главным образом для написания сочинений на государственных экзаменах на чин. Известна и любопытная подробность: сочинения скупались предприимчивыми торговцами, бумага пропитывалась маслом, отчего становилась ещё более прочной и водонепроницаемой, и шла на изготовление вееров, накидок от дождя, для покрытия полов в домах и т. п.

Думается, однако, что этот сорт использовался, в основном, для конфуцианских и буддийских книг (для которых нередко использовали и бумагу первого сорта), а также для исторических и научных книг. Из бумаги второго сорта, кроме того, изготовлялись обложки книг, при этом на неё наводился глянец клейким специальным красящим веществом и оттискивался рельеф. В странах Дальневосточного региона это было отличительной особенностью, вероятно, только корейских книг.

Бумага третьего сорта вырабатывалась из наиболее грубых волокон луба, при изготовлении пульпы добавлялись отходы от производства бумаги лучшего качества, волокна измельчали менее тщательно, отчего и бумага становилась более грубой, некрасивой, неравномерной по толщине, менее прочной, структура её получалась неоднородной, что приводило к нечёткости печати. На этой бумаге писались (или печатались) «рядовые работы» — письмовники, гадательные книги и, конечно же, литература для простонародья. Даже в самых древних книгах, относящихся к династии Коре и ныне хранящихся в буддийских монастырях и некоторых коллекциях в Европе, бумага хорошо сохранилась, не подточена книжными насекомыми и лишь пожелтела от времени.